Читаем Последние часы в Париже полностью

Последние часы в Париже

– Думаю, около четырех. – Я помолчала. – У вас не найдется вина? – вдруг вырвалось у меня.

Не говоря ни слова, мсье Ле Бользек полез в шкафчик под кассой и достал бутылку красного. Он откупорил ее и налил вина в два заляпанных стакана. Я залпом осушила свой.

– Спасибо. – Напряжение немного спало, и я медленно выдохнула. – Я хочу сохранить ребенка. – В моем голосе звучала твердость.

Его кадык заходил ходуном.

– А твоя мать знает?

– Да. Но я не могу оставаться здесь, в Париже. Что будет, когда вернется мой отец?

Он снова сжал мою руку:

– Я понимаю.

– Вы можете мне помочь? – Я посмотрела ему в глаза. – Пожалуйста.

– Если ты действительно хочешь сохранить ребенка, мы найдем способ.

– Как?

Глубокая морщина пересекла его лоб, когда он с минуту изучал мое лицо, будто что-то обдумывая.

– Моя сестра, Суазик, – наконец заговорил он, – живет в Трегастеле, в Бретани. Он был освобожден незадолго до Парижа. Она могла бы приютить тебя. У нее небольшая ферма, всего несколько коров и немного земли. Я знаю, что ей не помешали бы лишние руки с тех пор, как… ее муж был убит в начале войны. – Он уставился в свой стакан с вином. – И дочь тоже.

– Ее дочь?

Он кивнул, не глядя на меня.

– Но это будет тяжелая работа.

– И вы думаете, она могла бы принять меня? – Я допила вино.

– Возможно. Думаю, это помогло бы ей.

– Что вы имеете в виду?

Он печально улыбнулся.

– Малыш помог бы. – Он замялся. – Она не захочет говорить о своей дочери. Будет лучше, если ты не станешь упоминать о ней. – Он взял меня за руку. – И тебе придется помалкивать о Себастьяне.

– Но он же отец. Как я могу не говорить о нем?

Мсье Ле Бользек покачал головой:

– Нет, Элиз. Нам надо придумать другую легенду.

– Но он же помог нам! Помог вывезти детей. Я не могу делать вид, будто его никогда не существовало. – Я посмотрела ему в глаза. – Вы не можете просить меня об этом.

– Элиз, пожалуйста, выслушай меня. Люди предубеждены; они не захотят вникать в подробности твоей истории. У каждого своя история, но в твоей они услышат только слово «бош». – Он стиснул мою руку. – Суазик увидит твои щетинистые волосы и живот и сама обо всем догадается, но мы должны предоставить ей ложь, с которой она сможет жить. Если мы скажем правду, ей придется тебя прогнать.

Я уставилась в свой пустой стакан, и меня охватила глубокая печаль, стоило подумать обо всех секретах, которые мы должны были скрывать друг от друга.

– Вы уверены, что она примет меня?

– Примет, если я попрошу. – Он снова наполнил мой стакан. – И Бретань – хороший вариант. Там у многих голубые глаза, а у некоторых даже светлые волосы.

Я мрачно кивнула. Другого выхода все равно не было:

– Я с радостью покину Париж.

Он сжал мои руки.

– Я знаю. Новая жизнь пойдет тебе на пользу.

Глава 44

Париж, декабрь 1944 года

Элиз

Мы вернули себе наш город, и возвращение всей страны было не за горами. Мы стали почти свободны. Так почему же я все еще чувствовала себя пленницей? Я отвернулась от разбитого окна, кое-как скрепленного липкой коричневой лентой.

Я не слышала, как вошла мама. Догадалась, только когда она кашлянула.

Я повернулась к ней. В тусклом свете сумерек она выглядела как привидение.

– Полагаю, нам следует купить что-нибудь на ужин. – Ее голос прозвучал безжизненно. – Осталось всего несколько картофелин. Уже темнеет.

Иногда легче разговаривать в полутьме.

– Мама. Я уезжаю.

Я увидела вспышку облегчения в ее глазах.

– Куда? Куда ты поедешь?

– У мсье Ле Бользека в Бретани живет сестра, Суазик ле Кальве. Она приютит меня.

– Бретань, – повторила мама, устремив взгляд в разбитое окно. – Да. – Она снова посмотрела на меня, и ее глаза сузились. – А эта женщина знает правду об отце?

– Нет. – Это слово казалось жестоким и твердым, но оно было частью сделки.

– И какую же историю он ей рассказал?

– Что отец, Фредерик, был убит во время освобождения, – произнесла я на одном дыхании, как будто торопилась освободиться от лжи.

– Да, пожалуй, это сработает. Ты могла бы взять с собой фотографию Фредерика, для убедительности. Только постарайся, чтобы тебя никто не видел, пока не отрастут волосы и не родится ребенок. – Ее плечи поникли. – Что я скажу твоему отцу? – Не дожидаясь ответа, она продолжила:

– Он узнает. Кто-нибудь из соседей проболтается. Или консьерж. А еще Изабель, она не очень-то умеет хранить секреты. – Мама обхватила голову руками. – О боже, он убьет меня!

В этот ужасный момент меня осенило: она надеялась, что он не вернется. Именно из-за отца мне приходилось покидать родной дом. Но как жена она, конечно, хотела, чтобы он вернулся.