Последние часы в Париже

Остальные мужчины уставились на него – слишком усталые, слишком голодные, чтобы присоединиться к драке. Себастьян отвернулся.

Дверь внезапно распахнулась. Вошли двое бойцов FFI. Мужчина спрыгнул с офицера.

– Еще десяток! – крикнул один из них, размахивая винтовкой. – На этот раз только СС! – Другой боец FFI обходил пленных, проверяя нашивки на воротниках, выискивая эмблему СС: две ломаные черные линии, похожие на зигзаги молний.

– Куда вы нас ведете? – осмелился спросить кто-то из офицеров.

– Обмен пленными. – Человек из FFI разразился грязным, подлым смехом. – Если кому повезет.

Следующие несколько дней оставшиеся заключенные просидели без всяких новостей. Себастьян держался особняком, преодолевая боль и голод, которые захлестывали его яростными волнами. Пленным давали воду и хлеб, но у Себастьяна не было ни желания, ни сил бороться за свою пайку. Один из узников заметил это и принес ему немного воды.

– Пей, – сказал он. – Или сдохнешь.

Себастьян должен был вернуться к Элиз. Он не мог умереть, поэтому выпил воду.

– Спасибо, – пробормотал он.

Следующей ночью, даже сквозь толстые каменные стены Отель де Виль, Себастьян слышал, как снаружи беснуется толпа. Затем все затихло, и заговорил один громкий голос. Он не мог различить слов, но догадался, что выступал де Голль. Себастьян обвел взглядом грязные, измученные лица спящих узников. Он мысленно представил Элиз там, на площади, среди торжествующих парижан, и молил о том, чтобы это оказалось правдой.

Толпа снова взорвалась криками и овациями. Должно быть, речь подошла к концу.

Себастьян почувствовал, как смыкаются тяжелые веки, и позволил себе погрузиться в сон.

Спустя два дня в помещение вошли пятеро мужчин с винтовками.

– C’est l’heure![109] Вас перемещают. – Самый низкорослый холодно уставился на пленных. – Вы ведь так это называли? – Он приблизил лицо к одному из немцев и глумливо усмехнулся. – Разве не так вы говорили, когда отправляли тысячи людей в свои лагеря? – Француз ткнул дулом винтовки в подбородок пленного. – Нам пора вернуть наших людей!

– Allez, пошли! – Другой француз уперся Себастьяну в спину прикладом винтовки, подталкивая его к двери. Остальные французы подгоняли группу на выход, и немцы, шаркая, поплелись из комнаты, спустились вниз по лестнице, выползая на дневной свет. Их повели по улицам, заставив завести руки за голову, так что они не имели никакой возможности защитить себя, когда люди плевали в них и проклинали. Один из глумящейся толпы подскочил прямо к Себастьяну, приблизился почти вплотную, обдавая его ядовитой ненавистью дыхания.

– Sale Boche! – зашипел мужчина и плюнул ему в лицо. Слюна попала на нос. Себастьян даже не попытался стереть плевок.

Затем подошла женщина и отхлестала его по лицу. В горле у него пересохло, он совсем ослабел от голода, а жаркое солнце обжигало кожу, но он все высматривал Элиз в толпе. Если бы только он мог увидеть ее. Если бы только знал, что она невредима.

Их провели маршем по городу, до самого Вель д’Ив, Зимнего велодрома, где во время массовой облавы 1942 года содержались тысячи еврейских заключенных. Казалось символичным и уместным, что немецкие военнопленные должны быть доставлены именно сюда. Мертвая тишина опустилась на стадион, когда пленные рассаживались или падали на землю, чуть живые, в потрепанной и грязной униформе. Куда подевались те энергичные, гордые солдаты, что маршировали по Елисейским Полям четыре года назад? Они превратились в дрожащую, испуганную массу слабых и измученных узников.

Горло саднило от жажды, и Себастьян тщетно пытался сглотнуть. Ему позарез нужно было добыть хоть немного воды. Кое-как оторвав от земли свое тело, не обращая внимания на головокружение, он с трудом переставлял ноги, осознавая, что скорее шатается, чем идет. Он поднял глаза, выискивая ведро с водой, а лучше – водопроводный кран. Но когда его взгляд пробежался по огромному велодрому, все, что он увидел, это тысячи отчаявшихся, побежденных людей.

Четыре дня спустя Себастьяна и остальных немецких военнопленных согнали с велодрома и запихнули в автобусы, которые вывезли их из Парижа. Себастьяна втолкнули одним из последних, и свободных мест уже не осталось. Сжатый со всех сторон, он почувствовал, что задыхается от застарелого запаха пота.

– Как думаете, куда нас? – прохрипел офицер, не обращаясь ни к кому конкретно. – В Россию, Британию, Францию или даже Америку?

– Будем надеяться, что не в Россию, – ответил усталый голос, когда автобус резко тронулся и все повалились друг на друга.

– И не в Британию, – подхватил кто-то еще.

– Мы сдохнем на том вонючем острове, – простонал другой мужчина. – У них там жрать нечего. Они оставят нас умирать с голоду.

– Или уработают нас до смерти, – добавил офицер.

– Черт возьми! – выкрикнул кто-то. – Это еще не конец. Мы просто оставляем Париж! Зато удерживаем остальную Францию!