Последние дни Амвелеха (СИ)

Жар­кое сол­нце уже оза­ряло ры­жие скло­ны гор, ког­да впе­реди по­каза­лись ру­ины древ­не­го го­рода. Его зи­яющие ды­рами сте­ны тя­нулись по плос­ко­горью Хар а-Мóриа, опо­ясы­вая пра­виль­ным пря­мо­уголь­ни­ком воз­вы­ша­ющу­юся в цен­тре многоступенчатую баш­ню Нэ­оса. Ос­та­вив ду­лоса за стеной, они взя­ли за­пасен­ное топ­ли­во и всту­пили в древ­ний го­род уже вдво­ем. Ай­зек нес баллоны с ар­го­ном-хю­ле, они были тя­желы, но по обы­чаю рабы не могли войти в свя­щен­ное мес­то. За­рос­ли не­высо­ких кус­тарни­ков за­поло­нили всё прос­транс­тво меж­ду кам­ня­ми, не­ког­да слу­жив­ши­ми опо­рами до­мов, и ис­то­чали тон­кий при­ят­ный аро­мат, но животных здесь не было.

Храм почти не пострадал от времени и войны и возвышался над руинами и окружающими горами, как молчаливый древний идол. Оказавшись внутри, Айзек выдохнул с облегчением: древний нэос ут­ра­тил боль­шую часть кры­ши и не так давил сверху, как его клаустрофобически тесные коридоры. Ясное небо над головой — единственное, что удерживало Айзека от паники.

Они вышли в главный зал. Он был пуст, только ал­тарь, це­ликом выточенный из скаль­ной по­роды, сос­тавля­л его уб­ранс­тво. В священных тек­стах го­вори­лось, что из этой ска­лы родилась планета. Это был кра­еуголь­ный кам­ень ми­роз­да­ния, из которого был пос­тро­ен нэ­ос Ам­ве­леха, единс­твен­ное ка­мен­ное со­ору­жение Бла­гос­ло­вен­но­го Го­рода, но да­же там эта ска­ла не ка­залась та­кой пу­га­ющей. Рас­сы­па­ющий­ся от старости ал­тарный ка­мень был че­рен от про­литой на нем кро­ви и аргона-хюлэ. Казалось, что жертвы приносились здесь совсем недавно. Айзеку даже послышался едкий и пряный запах крови. Он коснулся камня пальцами. Кровь на нем была липкой. Она пропитала алтарь, влилась в тре­щины камня, которые были черны и глубоки и походили на морщины. Под алтарем, по преданию, скрывался высохший колодец, куда стекала кровь, смешанная с аргоном-хюле в «присноживом огне» единения. Ве­ками здесь про­лива­лась кровь, чтобы задобрить богов и склонить их на свою сторону. Это была станция, но с обратным ходом: кровь животных отдавалась в обмен на благоденствие. Любому из добродетельных жителей Амвелеха, исполняющему ноэтическую молитву утром и вечером, подобный обряд показался бы кощунством, каким он казался и Айзеку, когда он впервые о нем услышал. Теперь его уже не удивляло подобное варварство, наоборот, ему казалось, что подобный обряд больше соответствует кровожадной природе человека.

Чер­ный вяз­кий ар­гон-хю­ле мед­ленно рас­те­кал­ся по ал­тарно­му кам­ню, по­ка Аб­ра­хам чи­тал очи­ща­ющие мо­лит­вы. Ай­зек сле­дил, как гус­тая жид­кость, кровь планеты, сме­шива­ясь с мел­ким кро­шевом и пылью, за­пол­ня­ет тре­щины-со­суды это­го ка­мен­но­го сер­дца, на­пол­ня­ет его уг­лубле­ние, как ча­шу. Пульс гул­ко сту­чал в его вис­ках в такт сло­вам от­ца на древ­нем сак­раль­ном язы­ке. Ай­зек ждал. Ждал, ког­да Гос­по­дин, Ко­торо­го он ни­ког­да не ви­дел, Ко­торый яв­лялся толь­ко Метатрону, явит Се­бя в этом нэ­осе и ука­жет то­го, кто дол­жен уме­реть.

Сло­ва мо­лит­вы смол­кли, и за спи­ной раз­да­лись ша­ги. Мед­ленные и тяжелые, с глу­хим бря­цани­ем трос­ти о ка­мень. Аб­ра­хам ос­та­новил­ся по­зади сы­на.

— Встань на ко­лени, сын, — приказал он. Ай­зек под­чи­нил­ся. Он не боялся обо­рачи­вать­ся, он чувс­тво­вал при­сутс­твие от­ца каж­дой клеткой сво­его те­ла. Аб­ра­хам мед­лил, на се­кун­ду он сжал куд­ря­вую го­лову Ай­зе­ка ру­ками и при­жал к се­бе, трость оп­ро­кину­лась.

— Святейший…

— Мол­чи, Ай­зек… Ради Господина, мол­чи, — Абрахам отс­тра­нил­ся, его тень на сте­не колы­хнулась, и Ай­зек по­нял, что он что-то ищет в том чехле, что обычно носил поверх комбинезона на бедре.

— Прос­ти ме­ня, мой маль­чик, — сказал он, занося руки с зажатым в них предметом вверх. — Такова воля Господина.

Айзек не выдержал. Те­ло дер­ну­лось са­мо, вы­вора­чива­ясь из рук ста­рика, рань­ше, чем Ай­зек по­нял, что де­ла­ет. Ему самому в тот момент казалось, что он просто хочет уви­деть ли­цо от­ца.

— Нет, Ай­зек! — вопль Абрахама был стра­шен. Слё­зы текли по его мор­щи­нис­тому ли­цу, гу­бы дро­жали, а к гру­ди он при­жимал ма­хай­рас — ри­ту­аль­ный нож, который когда-то использовали для зак­ла­ния жер­твы. Ай­зек за­мер и по­пятил­ся на­зад, упи­ра­ясь спи­ной в ка­мен­ный ал­тарь с пе­рели­ва­ющим­ся за края ар­го­ном-хю­ле. Гус­тая чер­ная жид­кость ис­пачка­ла его во­лосы и за­лила во­рот, мед­ленно про­бира­ясь под комбинезон и сте­кая по спи­не.

— Что с то­бой?! По­чему? — Айзек спрашивал не потому, что хотел знать причину, он спрашивал, потому что испугался той ненависти, что вдруг ощутил к отцу и Господину. Он не пытался бежать. С мучительным любопытством он ждал от отца оправданий или продолжения ритуала.

Аб­ра­хам вы­тер ли­цо ру­кавом.

— Это необходимо. Можешь ненавидеть меня, но верь Господину. Ты возродишься в Новом Эдеме. Ты станешь богом! Ты — Тэкнос! На тебя указал Господин…