Последние дни обороны Севастополя. Июнь – июль 1942 г.

Остановимся ненадолго, чтобы посмотреть, а так ли это? Оказывается, что нет, просто А.И. Ковтун-Станкевич честно пишет, что общая численность флотских частей, оборонявших Севастополь, составляла всего 14 батальонов. Но это действительно так. Насчет готовности оборонительных рубежей – особый разговор. Их достроили только к концу обороны (а некоторые объекты так и не достроили), но на бумаге, в схемах и графиках, вывешенных на конференции, все было красиво.

Доклад Т.К. Коломийца на этой конференции был одним из самых слабых и почти не содержал конкретной информации. Он состоял из баек, сочиненных политотделом, перемешанных с самовосхвалением. Да, действительно, в той колонне, которую вывел Т.К. Коломиец, было около 8 тыс. человек – в основном штабы, тылы и медсанбаты. Остальные части он или бросил, или растерял. К примеру, 287-й полк, уходивший к Воронцовке в составе 1900 человек, вернулся в Севастополь, имея всего… 51 человек личного состава.

«Неорганизованно» вышло вдвое большее количество бойцов Приморской армии (причем в основном из боевых частей), и этот факт был проигнорирован и Коломийцем, и Октябрьским. Почему? Потому что им это было выгодно. Генерал Коломиец, плохо справившись с выводом войск, растеряв управление ими, оказался невольным союзником не совсем порядочного командующего флотом.

Войдя в раж, Октябрьский перешел на нецензурную лексику, заявив с трибуны: «Да вы знаете ли, товарищ Ковтун, что в то время представлял из себя Черноморский флот, что это была за сила, мощь, его организация, его славный личный состав? Ни… вы не знаете и не знали! И мне абсолютно непонятно, почему тов. Ковтун проигнорировал мой доклад и решил не считаться ни с какими фактами. Если мы и дальше так будем относиться к истории, то никакой правдивой истории мы не создадим…» И далее: «Получается так, что штаб береговой обороны и штаб флота все делают, все организовывают, пишут сводки, доклады, все идет своим чередом, а в это время товарищ Ковтун в звании майоришки, никем не уполномоченный, бегает от Балаклавы до Мамашая, пишет какие-то дурацкие сводки. Вы даже не имели права составлять эти сводки юридически!.. Даже после организации СОР 7 ноября 1941 года это было не ваше дело, сводки должен был составлять штаб БО и штаб флота, что они и делали!»

Объективно начальный период обороны города во многом остается темным пятном в истории, как раз по той причине, что документы Черноморским флотом не составлялись и в обороне города царил хаос. Это не критика, а констатация фактов.

«Вы, товарищ Ковтун, как гоголевский Чичиков, пришли на все готовое, но тот имел весьма важное преимущество перед вами, тот хотя бы благодарил. А вы пришли к нам голодными, мы вас накормили, а вы ответили черной неблагодарностью!» (далее следуют 7 листов доклада, выдержанного в таком же стиле).

Далее бывший командующий флотом произнес: «Давайте, товарищ Ковтун, договоримся прямо: пишите книги, выступайте с докладами об обороне Севастополя, но давайте соблюдать правило, наше большевистское правило: правда прежде всего! Вы ссылаетесь на якобы хранящиеся бумажки в архиве. Я допускаю, они хранятся в архиве, но какая им цена, если они шли в те дни 1941 года? Чем быстрее вы их выбросите на помойку, тем больше выиграет история!»

Вот такие слова, ни больше ни меньше. Самое интересное, что у этого человека слова не разошлись с делом. В музее ЧФ через 10 дней была уничтожена часть фондов, связанных с обороной Севастополя. Тема «исчезновения» документов из архивов – достаточно сложная и неприятная. Следует просто признать, что это исчезновение носило «целенаправленный» характер. Сейчас уже не вернуть уничтоженные документы, вырванные листы, послевоенные «правки».

Во время своего доклада командующий флотом коснулся темы эвакуации, что вызвало взрыв эмоций в зале. Были произнесены слова: «Когда говорят об эвакуации, нам эвакуировать было нечего! Ну, было там 23 тысячи раненых, на мысе Херсонес было всего 4,5 тысячи человек, да и те без оружия. Где-то, может, кто-то и дрался, но мы об этом не знали…» Оставим эти слова без комментариев.

В своем докладе Октябрьский указывал: «Все было предпринято, чтобы спасти людей, над этим сидел Буденный, но против немецкой авиации мы ничего не могли сделать. Посылать корабли без прикрытия равносильно тому, чтобы бросить в помойку использованную бумагу. Вопрос очень сложный, и много наших товарищей в результате осталось в лапах у немцев». Реплика с места: «Мы не в претензии за то, что вы нас не вывезли, а за то, что потом к нам так отнеслись!» Реплика была бурно поддержана аплодисментами.

Бывший командующий флотом парировал реплику, сославшись на Сталина: «Я с вами полностью согласен, по приказу Сталина их потом арестовывали на Колыму, то есть наши люди, которые так героически вели себя в плену, к ним еще было такое отношение. Но что делать? Вы знаете, какое это было недоразумение, в основном он был жесток и баламут…»