Последние дни. Том 1

Старик, которого, по словам усатого, звали Пауком Джо, проплелся по затоптанному ковру и послушно скорчился на полу у кухонной двери; проволоки, торчавшие во все стороны из его пояса, проскребли по стене и сшибли с гвоздя календарь. Кокрен, севший рядом с Пламтри перед столом, подумал, что, возможно, призрак его жены вселился в одну из этих проволок. Женщина с пистолетом и подросток со смешным именем остановились у дивана.

– А теперь давайте знакомиться, – сказал усач с револьвером. – Меня зовут Архимедес Мавранос; леди, находящуюся в кухне, – Диана, рядом с нею Пит, а леди с máquina это Анжелика, супруга Пита. На диване сидят Скэт и Оли. С Кути вы уже знакомы. – Он светски вскинул бровь.

Кокрен решил было назвать выдуманные имена, но Пламтри заговорила первой:

– Я Дженис Корделия Пламтри, а это Сид Кокрен. – Она так тщательно выговорила его имя, что Кокрену стало ясно: ее подмывало назвать его каким-то насмешливым прозвищем наподобие Кокошки. «Ради бога, Коди, веди себя прилично», – взмолился он про себя. В вытянутой комнате было жарко, и пахло чесноком, рыбой и калуа, и он почувствовал, что на лбу у него выступил пот.

В большую миску, стоявшую рядом с ним, с громким плеском капала вода, и он поглядел на облупленный, покрытый пятнами и протекающий во многих местах потолок, гадая, насколько отяжелела от воды штукатурка и может ли она обвалиться им всем на головы.

– Но дождя-то нет, – сказал он, понимая, что эта реплика совершенно бессмысленна, – на улице.

– Дождь идет в Сан-Хосе, – застенчиво, с сильным испанским акцентом ответила полная женщина, вошедшая из открытой двери на дальней стороне комнаты.

– Во как! – тупо отозвался Кокрен. Сан-Хосе находился в трехстах пятидесяти милях к северу, за Дейли и Сан-Франциско. – Понятно.

– А это Джоанна, – представил ее Мавранос, – наша хозяйка. Я спрашивал не о том, как вы узнали адрес, – вернулся он к оставленной было теме, – а как вы физически, так сказать, попали сюда.

– На такси, – ответила Пламтри и добавила в ответ на взгляд Мавраноса: – Мы были в Карсоне. Назвали водителю адрес, и он… привез нас сюда.

– Высадил на углу, – вставил Кокрен. – Не захотел подъезжать к дому.

– Значит, прости-прощай, наша защита, – сказала беременная женщина, остановившаяся в кухонной двери. Кокрен посмотрел на нее мимо непрерывно болтавшихся антенн Паука Джо и изумился тому, что она оказалась совершенно лысой.

– Нет, – возразил Кути, – пространство все так же закручивается вокруг этого дома. Таксист, несомненно, был кем-то. – Он шагнул вперед и протянул правую руку Кокрену: – Добро пожаловать в мой дом, – сказал он.

Кокрен пожал его руку, и подросток повернулся к Пламтри:

– Добро пожаловать в мой дом, Дженис Корделия Пламтри.

Пламтри осторожно поднялась, протянула распухшую руку, и Кути крепко пожал ее, и Пламтри вдруг вскрикнула, но не от боли, а от изумления.

– Она не болит! – Как только подросток выпустил ее правую руку, она подняла ее вверх, и Кокрен увидел, что опухоли как не бывало. Пошевелив пальцами и согнув их, Пламтри повторила: – Она больше не болит!

Кокрен воспроизвел в памяти резкий треск, с которым ее кулак врезался в линолеум не далее как прошлой ночью, и как уже этим вечером костяшки ее пальцев совершенно не ощущались сквозь горячую неестественно упругую плоть. Он перевел взгляд с Пламтри, продолжавшей сгибать и разгибать пальцы, играя пястными косточками под тонкой кожей, на подростка, стоявшего перед ним в этой провонявшей чесноком и калуа комнате, и на миг ему показалось, что тот стал выше ростом, что карие глаза, смотревшие из-под шапки курчавых волос, сузились и на веках словно бы появилась азиатская складка-эпикантус, а поношенная одежда сменилась ниспадающей мантией. У Кокрена защемило под ложечкой, и он подумал: «Это магия. Настоящая».

– Нет, – негромко сказал на это Кути, вновь сделавшийся подростком в голубых джинсах и фланелевой рубашке, – это нечто иное.

Кокрен стиснул в кулак собственную правую руку, все еще хранившую тепло от пожатия его ладони, и немного расслабился, потому что уже не чувствовал уверенности в том, что эти люди замышляют дурное против него или Пламтри.

Кути перевел взгляд в сторону:

– А, мой обед. Надеюсь, вы не обидитесь, если я буду есть во время разговора. – Он прикоснулся к левому боку. – У меня кровотечение, и мне обязательно нужно поддерживать силы. – Он запрыгнул на стол и уселся, скрестив ноги, как йог. – Если кто-то голоден, присоединяйтесь. У нас много.

Лысая женщина внесла дымящуюся золотую миску в форме солнечной рыбы, и густой запах чеснока и рыбного бульона резко усилился. Анжелика вошла на кухню и появилась с бутылкой «Мондави шардоне» и блюдцем какого-то соуса для Кути, потом Диана принесла еще две тарелки – фаянсовые – подросткам, сидевшим на дальнем конце дивана. Кути налил вина в золотой кубок в виде стоящей на хвосте рыбы с широко раскрытым ртом.

«У золотой пикши…» – вспомнил Кокрен.

– Что это такое? – спросил он вслух.