Последние дни. Том 1

– Но как же получилось, что он… оказался не в форме? – спросил он, понизив голос.

Мавранос нахмурился и переложил револьвер из правой руки в левую и обратно; Кокрен услышал, как чуть слышно громыхнули патроны в гнездах.

– Мы и сами не знаем. У них с Дианой родились здоровые дети, хотя в последнюю пару лет малыши зимой сильно простужались, и земля давала несколько урожаев в год! Но предзнаменования были – филлоксера…

– Филлоксера не имеет к этому никакого отношения! – зло бросила Диана из-за спины Кокрена.

– Ладно, – уступил Мавранос. – В таком случае, я не вижу вообще никаких зацепок.

– Что это еще за филлоксера такая? – спросила Пламтри.

– Это не важно, – сказала Диана. – И не будем о ней говорить.

Кокрен промолчал, но он-то знал, что такое филлоксера. Это мелкая тля, которую в 1830-х годах нечаянно завезли из Америки в Европу, где она через некоторое время почти полностью уничтожила виноградники – прославленные старинные посадки в Германии, и Италии, и даже Франции, и даже в Бордо. Вредители выделяют яд, убивающий корни на шесть футов под землей, отчего стебли и плоды сохнут и умирают; виноградари прилагали отчаянные усилия, чтобы спасти виноградники, но единственным способом оказалась прививка всех классических сортов vitis vinifera[36] – от пино нуар и рислинга до мальвазии и испанского педро хименес – на филлоксероустойчивые лозы vitis riparia[37], привезенные из Америки. Но теперь, начиная с 1990 года, появилась новая разновидность филлоксеры, атаковавшая калифорнийские виноградники, где в основном произрастала новая гибридная лоза, не имевшая даже названия и именовавшаяся просто индексом AXR#1. На винодельнях «Пейс» выращивали в основном старый зинфандель и пино нуар на подвоях довоенных riparia, так что подземная зараза не тронула их, но Кокрен был лично знаком со множеством виноделов из Сан-Матео, Санта-Клары и Аламеды, оказавшихся под угрозой полного разорения из-за расходов по выкорчевыванию зараженных AXR#1 лоз и заменой их новым виноградом, который даст коммерческий урожай в лучшем случае через три года, но, вероятнее всего, через пять лет.

Он подумал о словах Кути: «Если у него все благополучно, то и земля процветает». И о мириадах крохотных филлоксеровых тлей, кропотливо копошащихся… в шести футах под землей. «Земля, – думал Кокрен, – уже несколько лет не в порядке».

– И он всегда слабел зимой… – продолжил Мавранос, пожав плечами, – и набирал силу летом. Его карта в колоде Таро – Il Sole, Солнце.

– И пока он здесь, – тихо добавила Анжелика, – это действительно «Солвилль»[38].

Кути указал на увядшие побеги бобов в «саду Адониса», который Анжелика растила в мисках на столике около двери.

– «Солвилль» в затмении.

– Пожалуй, ни к чему устраивать здесь вечеринку с порнографией, – буркнул Мавранос. – Пойдемте обратно в кабинет.

– Подожди минутку, – нерешительно проговорил Паук Джо, смотревший пустыми глазницами в дверной проем. – Надо бы и мне… свои два цента вложить. – Он протиснулся в кухню, его щупы проскрежетали по косякам двери и, со звоном распрямившись, задрожали над босыми ногами мертвеца. Одна из металлических нитей хлестнула Пламтри по щеке, и та прошипела:

– Придурок, чтоб тебя! – и оттолкнула щуп.

Седобородый старик вытащил из кармана замызганной ветровки цвета хаки две монеты размером с серебряный доллар и несколько секунд держал их на раскрытой ладони протянутой руки. На вид они походили на грязное золото, имели неправильную форму, и на них были выпукло отштампованы изображение виноградной грозди и буквы «ТРА».

– Они из Трапезунда, что на Черном море, – воскликнул Кути. – Им около двух тысяч лет!

Паук Джо сжал кулак, и, когда развернул его, на ладони лежали два серебряных доллара США.

– Ими он заплатил мне около пяти лет назад за гадание на картах Таро, которое привело его на трон.

– Я помню, – тихо отозвался Мавранос.

– Ну так они снова ему понадобятся, скажешь, нет? Заплатить за переправу через Стикс, за воду забвения из Леты – там, на дальнем краю Индии. – И слепой старик довольно уверенно прошаркал вперед, наклонился и точно положил по монете на сомкнутые веки покойника.

Лицо Мавраноса окаменело.

– Ну, теперь все? Тогда давайте выметайтесь.

И все поплелись, невольно толкая друг дружку локтями, к двери в кабинет, а Мавранос с револьвером в руке замыкал процессию; Паук Джо зацепил щупом одну из мисок, в которых Анжелика выращивала бобы, и она с грохотом слетела на пол и покатилась, разбрасывая по линолеуму сырую землю и засохшие ростки.

Глава 8

Заметь, король безмолвный,

Как это поучительно: печаль
Лицо мое разрушила так скоро!

Уильям Шекспир, «Ричард II»

[39]

Кути вновь забрался на стол, уселся, скрестив ноги, рядом с бездействующим телевизором и принялся доедать уху. Когда все остальные заняли свои места, он вновь наполнил свой кубок и спросил:

– Кто же именно назвал вам мое имя и адрес?

– И когда это случилось? – добавил Мавранос.