Последние дни. Том 1

– Хорошо… – протянула она. – Скажите, вы ведь… потерялись, когда искали уборную?

Кокрен сообразил, что сдерживает дыхание, и выдохнул.

– Да, – ответил он. – Так и… не нашел ее. – Теперь, вспомнив о том, что надо дышать, он тяжело отдувался, как будто только что прибежал невесть откуда.

– Большой вестибюль в викторианском стиле? – нейтральным тоном осведомилась Анжелика. – Роскошный на вид.

Кокрен перевел дух, звучно икнув при этом; он почувствовал и облегчение, и страх, оттого что она знала о существовании зала, в который он приперся, что это не было галлюцинацией.

– Да, – сказал он. – Здоровенный зал. Но, похоже, заброшенный.

Анжелика кивнула.

– За последние полторы недели, – медленно сказала она, – у нас тут накладываются, перекрываются, пропечатываются (назовите, как хотите) два других дома – старинные викторианские здания. Один темный и трухлявый, а другой чистый и с электрическим светом. Наш дом был построен в 1923 году, и в нем использовались бревна, оставшиеся после перестройки особняка Винчестеров в Сан-Хосе. Там два верхних этажа обрушились при большом землетрясении в 1906 году…

– …Когда он пришел из моря за призраком черной леди, – услужливым тоном добавила Дженис, – и обрушил дома.

– О, помолчите, пожалуйста, девочка моя, – прошептала Анжелика, на секунду зажмурившись. – Этот дом, как известно, до сих пор стоит, – продолжила она, обращаясь к Кокрену, – все знают его как Винчестер-хаус, дом с привидениями, популярный туристический объект, куда легко попасть из Сан-Франциско по 280-му шоссе… Но в последнее время, когда в Сан-Хосе идет дождь, здесь течет крыша.

– И там она… текла, – пропыхтел Кокрен. – Сквозь стеклянный купол. – Он не мог найти в себе силы, чтобы рассказать о человеке, увиденном в зеркале.

– Поговорите об этом с Кути, он…

В динамике громко щелкнуло, потом послышалось громкое дыхание: очевидно, на невообразимом другом конце линии кто-то взял трубку.

– Хто-о там ишшо? – проговорил гнусавый мужской голос. – Твой папочка дома, детка! Этот поганый докторишка хочет поиграть в покер на раздевание, и уж я позабочусь, чтобы он навсегда избавился от сухостоя. – На заднем плане зазвучал пронзительный режущий визг.

У Кокрена похолодело лицо, потому что он был уверен, что этот самый голос звучал из уст Пламтри в доме клоуна Стрюби.

Пламтри резко выпрямилась и застыла.

– Это мой папочка! – хрипло проговорила она, и ее голос как будто отдался слабым эхом в громкоговорителе. – Папочка, ты меня слышишь? Я так сожалею, что позволила тебе умереть. Я пыталась поймать тебя…

– Конечно, слышу…

Визг внезапно сделался громче и еще пронзительнее, как будто под действием допплеровского эффекта, оттого что сигнал несущей волны стал приближаться чуть ли не со скоростью света, темное помещение кабинета за дверью прачечной залило голубое сияние, и бульканье воды в тазах воспринималось как заслон; затем все звуки в динамике разом умолкли, и голубое сияние погасло. Кокрен уже не слышал в соседней комнате бульканья воды.

В наступившей тишине Пит отодвинул свой стул, встал, осторожно ступая подошел к двери и выглянул.

– Карборундовая лампа взорвалась, – сказал он, вернувшись в ярко освещенную комнатушку, и добавил, бросив на Пламтри пустой усталый взгляд: – Призрак вашего папаши, однако, весьма буйный сукин сын.

– Он не призрак, – возразила Анжелика дрожащим голосом и гибким движением поднялась во весь рост. – И телеэкран нам высветила не покойная жена Паука Джо. Давайте-ка пойдем в ту комнату и как следует побрызжем там маслом Vete de Aquí.

Познаний Кокрена в испанском хватило на то, чтобы понять, что последние слова означают нечто вроде «убирайся прочь», и, невзирая на свое недавнее решение остаться с этими людьми, он отстраненно подумал, как хорошо было бы намазать этим маслом собственные подметки.

– Прежде чем мы сможем вернуться к нормальным делам, мне нужно будет сделать несколько обычных звонков, – сказала Анжелика, когда все выбрались в кабинет, зажгли свет и Джоанна с Кути принялись кропить желтым маслом дверные косяки и подоконники. С этими словами она поспешно вышла в кухню, и Кокрен услышал, как громыхнула кастрюля, почти брошенная в раковину, ударила сильная струя воды и зашипел, испуская пар, перегретый металл. Пит методично отсоединял электрические провода и снимал «крокодилы» с выходов автомобильного аккумулятора, стоявшего на столе.

– Если он не призрак, – говорила Пламтри, – то поручусь, что ангел. Поручусь, что он мой ангел-хранитель.

Кокрен несколькими жадными глотками допил остатки пива из банки. «Неужели, – думал он, – она даже непредполагает, что личность ее отца как раз и есть этот пресловутый Флибертиджиббет? Тот самый, который незабываемым вечером 17 октября 1989 года забил насмерть несостоявшегося насильника? А если и ангел, – рассуждал он, – то с гарпуном, а не арфой».