Последние дни Венедикта Ерофеева

(«Для апофеоза».) На заседании партийной и комсомольской конференции судили за секундное общение с Ерофеевым некоего, если мне не изменяет память, студента Елкина:

Комсорг: И он вам просто повстречался?

Елкин: Да, просто взял и повстречался.

Комсорг: Случайных встреч не бывает. Вы шли по улице III-го Интернационала?

Елкин: Да.

Комсорг: И из-за угла вышел Ерофеев?!

Елкин: Я не помню. Был дождик. Может быть, Ерофеев вышел и не из-за угла.

Комсорг: Ну, так откуда же?

Елкин: Сбоку.

Комсорг: Это с какого боку?

И т. д., и т. д.

____________

19 (?) июля

Уехала утром. Веничка еще спал в Галиной, более прохладной комнате – сердце. Галя мне сообщила одновременно печальную и смешную новость, если она ничего не перепутала и правильно все поняла: ленинградский журнал «Нева» отказался печатать «Петушки» из-за фрагмента о Стаханове.

____________

23 июля

Приезжаю к Веничке (по договоренности). У него – Жанна! Как позже от него узнала – по срочному Галиному вызову. Меня – практически игнорирует. С Ерофеевым чрезмерно кокетлива. С Галей по-дружески щебечет. Правда, зачем-то доверительно мне сообщила: «Когда ты в прошлый раз уехала домой из-за какой-то мелкой ссоры с Галей, Ерофеев бросился на нее с ножом!» (Что за бред. Такого быть никак не может!) И еще с трагическим видом добавила, как Галя ей сказала: «Я думала, что Ерофеев будет писать “Фанни Каплан”, а он не пишет. Пусть умирает!»

Неожиданная перепалка. Галя: «Вас всех надо разогнать!» Ерофеев: «В первую очередь тебя». Галя: «Нет. Ты уже от меня никуда не денешься!»

В общем, ужас: сплетни, интриги, ссоры. Надо бы держаться от всех подальше, особенно от баб.

Приезд журналиста Леонида Прудовского. Дал свое согласие принять участие в книге о 60-х. Сказал, что Веничку надо скорее отправить на природу, в Абрамцево: «Пусть уж лучше это произойдет там». Боже, они уже все его хоронят! Несколько раз порывалась уехать. Веничка задерживал. И все же я уехала на радость Гале и Жанне.

На следующий день утром звонит Ерофеев. Очень нежен… Смущен…

____________

25 июля

На Флотской Прудовский. Сообщил, что ждет ленинградское телевидение, которое о Ерофееве будет делать передачу. Очень волнуется, что она сорвется, т. к. до Ерофеева еще предстоят съемки Новеллы Матвеевой и художника Сысоева. Наконец приехали. Интервью брал Прудовский. Веничка так просто и артистично держался перед камерой, как будто всю жизнь снимался в кино. Передача – на 20 минут. Много вопросов. Рассказал, что писать начал с пяти лет. Учителями, оказавшими влияние на его творчество, считает Стерна и Рабле, хотя «Москва – Петушки» – произведение чисто русское.

На вопрос, как писался «Василий Розанов», ответил: «Нужна была крыша над головой, и мне ее в маленьком домике предоставила одна весьма мерзкая бабенка из общества “Память”. Прудовский спросил: «А как, несмотря на гласность, вы относитесь к самиздату?» Ерофеев ответил, что приложит все усилия, чтоб он продолжал существовать.

«А как вы относитесь к тому, что вы не член Союза писателей?» – спросил Прудовский. «И слава тебе, господи! Их уже и так – тысячи!» – последовал ответ.

На следующий день звонили с телевидения сообщить, что «Ерофеев получился лучше всех» и что будут приложены все усилия, чтобы передача прошла.

____________

28 июля

Звонил Ерофеев. Наговорил мне много добрых слов. Сказал, что выпроводил Жанну на следующий день. Что у нее просто спортивный интерес: «Кто кого пересидит?» Что она шепнула ему об этом на ухо. Договорились, что завтра к нему приеду.

____________

29 июля

Приезжаю к семи вечера. Венички нет. Галя ликующе: «Приезжала на машине Жанна и увезла Ерофеева в Абрамцево!» – «Очень хорошо, – говорю, – подышит свежим воздухом». Галя все о Веничкиных похоронах. Сокрушается, что в Москве нет Ахмадулиной и Льна. «Я вас всех терплю ради Ерофеева, – говорит она. – Чтобы ему было хорошо».

Галя извлекла из Веничкиного письменного стола две фотографии «Рунихи» (Юлии Руновой), Веничкиной юношеской любви, «комсомольской богини», как ее называли его друзья. «Ты посмотри, какая страшная, какое неприятное у нее лицо, – сказала она. – Ну и вкус у Ерофеева!» А мне оно показалось весьма миловидным.

По Галиным рассказам, Рунова обвиняла Ерофеева даже в том, что он не кандидат наук! А расстались они после его операции. Она явно дала понять, что ей больше нечего с ним делать. А Ерофеев от всех это скрыл и очень страдал. «Сейчас все вроде прошло», – закруглила Галя свой рассказ.

Осталась у нее ночевать.

____________

6 августа

Веничка приехал из Абрамцева в жутком настроении. Поделился со мною, что Катя – внучка писателя Льва Копелева – не пригласила его на свой день рождения из-за того (по его предположению), что он говорит через микрофон. Что разговаривала с ним по-барски и т. д., и т. д. «И вообще – все хороши. Я буду лучше сидеть дома привязанным к стулу, чем еще раз приеду к этому ничтожному племени», – сказал он.

Показал «Литературку» за третье августа. Хвалебные строки о нем в диалоге Евгения Попова и Сергея Чупринина «Возможные варианты».