Последние дни Венедикта Ерофеева

У него Анатолий Лейкин. Собираются заключить договор на издание полного собрания сочинений Ерофеева, в которое войдут статьи о нем Генриха Сапгира, Ольги Седаковой, Александра Величанского и др.

Илья Кабаков из Парижа уже прислал для книги свои рисунки. От денег отказался. «Его работы, – поделился со мною Веничка, – продаются за границей за 50 000 долларов».

Лейкин уходит, поцеловав мне руку и назвав очаровательной женщиной. Веничка: «Почему в день отъезда ты такая радостная?» – «Это реакция на комплимент Лейкина, – отвечаю. – Не всем же твоим поклонникам меня ненавидеть».

Напоминает, чтобы я 22 апреля сорвалась из Питера в Москву. Ему так хочется по старой привычке побродить со мною дней 5 по Коломенскому. Предложил оплатить билеты. Конечно, отказалась. Гале он сказал, что я уже в Питере. По его словам, она перекрестилась. Сообщила, что сегодня вышли сразу две газеты, касающиеся его: «Комсомольская правда» со статьей Ольги Кучкиной «Любить пересмешника» и «Московский комсомолец» с отрывками из «Вальпургиевой ночи» под названием «Катарсис» и с комментариями М. Аргуса.

В Питере, по договоренности с Веничкой, звоню ему из гостиницы в 10 вечера. Вместо него трубку берет Галя. Попросила вежливо позвать Веню. В ответ услышала короткие гудки…

____________

16 апреля

Иду во Дворец им. Горького смотреть «Вальпургиеву ночь» – последний день гастролей Театра на Малой Бронной. Зал огромный и почти заполненный. Понравилось больше, чем в Москве. Артисты разыгрались. А может быть, в Москве восприятие спектакля омрачали похороны Ворошилова?

Публика, как показалось, заметно отличается от московской, и в худшую сторону. Одни смеются в самых неподходящих местах – избиение больных и т. д. У многих – отсутствующие лица. Впереди меня сидит женщина весьма интеллигентного вида. После реплики Гуревича: «Родина, у тебя самой ни хрена нет» (в подлиннике – похлеще), она раздраженно шепчет своей соседке: «Я же тебе сразу сказала, что с самого начала надо было уходить!»

____________

24 апреля

Получаю от Ерофеева телеграмму: «Если сможешь, выползи на этой неделе». Тут же купила билет в Москву и обратно. Позвонила на Флотскую. Подошла Галя. Голос злобный. Потом – Ерофеев. Сказал, что обязательно встретит меня на вокзале в 21.40. Заранее знаю, что Галя предпримет все, чтобы Веничка меня не встретил. Вечером в гостиницу позвонила Ната: «В день твоего приезда, – сказала она, – я буду на работе, но договорюсь со своими сыновьями, чтобы вы с Веней к нам зашли». Рассказала, как Ерофеев, находясь у нее в гостях и положив голову ей на колени, сказал: «Ты не представляешь, как мне плохо без твоей тезки, как я ее люблю… Я без нее погибаю…»

____________

26 апреля

В 9.40 я в Москве. Как и ожидала – Веничка не встретил. Ну что поделаешь? На Флотскую не звоню.

____________

30 апреля

Пасхальная служба. В церковь не пошла. Устала. В 12.15 – звонит от Ерофеевых Ната. Игриво восклицает: «Христос воскрес!» Спрашиваю: «Какими судьбами?» Отвечает: «По приглашению Гали». Предлагает передать Вене трубку. Отказываюсь. Говорю, что на него обижена, видеть не хочу и что вот-вот, примерно 6-го, отправлюсь обратно в Питер.

____________

1 мая

В 9 утра, как ни в чем не бывало, звонит Галя: «Ты приедешь?» Не удивлена: Веничкино влияние. Прошу его к телефону, но потом говорю: «Ладно, не надо, постараюсь, но только к вечеру». (При встрече Ерофеев сказал мне, что я сделала ему как бы одолжение.)

Галя встретила неестественно игриво. Назвав меня главным экспертом, показала новые занавески, голубой абажур, искусственный камин, украшенный вазочкой с голубыми искусственными незабудками. Ради Веничкиного спокойствия лицемерно все расхваливаю. Чувствует он себя ужасно. Весь в испарине, но предлагает в честь моего приезда откупорить бутылку шампанского, что Галя сделала весьма неохотно.

Новости: издание «Петушков» задерживается и непонятно на сколько. По мнению Ерофеева – из-за «Ленинианы», как я и предполагала. Звонили ему из Канады (Марина Глазова) и из Тель-Авива с предложением приехать. Поездка в Нью-Йорк, по всей видимости, срывается, и дача тоже: 20 мая он собирается на все лето ехать на Ветлугу.

На столе – фотография его внучки Настеньки. Как мне кажется, очень на него похожа. Он жаждет наконец-то ее увидеть. «Она уже всем рассказывает, – сообщает Ерофеев, – что ее дед – классик, и все время смеется. Сын утверждает, что у нее уже намечается такое же, как и у меня, скептическое отношение к окружающему миру».

В Галино кратковременное отсутствие: «Ты врачихе, когда навещала меня в больнице, понравилась больше, чем Носова. Тамара Васильевна тебе симпатизирует и даже очень. Как я тебя люблю, девчонка! Ты должна гордиться плохим отношением к тебе Носовой. Ни на кого она так резко не реагирует, как на тебя – ни на Яну, ни на Жанну и т. д. От тебя она просто заболевает».

Галя каждую минуту заглядывает к нам в комнату, и Веня возмущается. Такое впечатление, что он ею чуть ли не запуган: вздрагивает от каждого шороха, от каждого звука.