Последние обряды (ЛП)

  Анил Хан прошел небольшое расстояние от «Особых преступлений» до «Царства консервов» и теперь сидел в кабинете детектива-инспектора, наблюдая, как Резник уничтожает последний сэндвич с ветчиной «Лестер» и Ярлсбергским сэндвичем со ржаным хлебом.

  Хану было около тридцати, и он проработал в Силе почти семь лет; после несколько нерешительного начала работы он превратился в хорошего местного полицейского, подав заявление о переводе в УУР, когда правильно рассудил, что время пришло. Восемнадцать месяцев работы детективом в Центральном отделе доказали его характер; он усердно служил, усердно учился, не опускал голову, когда, по его мнению, требовалась осмотрительность. Помни, парень, тебе не нужно сражаться в каждой битве каждый раз.

  Сначала он тесно сотрудничал с Резником в расследовании очевидного самоубийства Ники Снейпа, когда находился на попечении местных властей, и они хорошо дополняли друг друга: инстинкты Резника, вытесанные из опыта, тщательная подготовка Хана, его логический взгляд. Не было сюрпризом ни то, что Хелен Сиддонс взяла его в свой отдел по расследованию крупных преступлений, ни то, что Хан был рад уйти.

  — Верно, — сказал Резник, скручивая бумагу, в которую был завернут бутерброд, и бросая его в мусорное ведро. «Пол Финни, что нового?»

  Хотя Хан уже сидел прямо, он сделал движение, словно хотел выпрямить спину, прежде чем заговорить. На нем был костюм с четырьмя пуговицами, красивого покроя, бледно-голубая рубашка и приглушенный галстук. Его волосы были идеально уложены. — Я проверял, сэр, и сосредоточился на гонках борзых. В какой-то момент Финни владел тремя. Совладелец с человеком по имени Ньюлендс. Перри Ньюлендс. Он занимается кейтерингом — хот-догами, пирогами и тому подобными вещами. У него несколько фургонов, кажется, они передвигаются с места на место. Гоночные встречи, в основном. Колвик, конечно. Линкольн. Далеко подальше. Факенхэм. Йорк.

  Резник кивнул. "Собаки. Больше не его?

  "Нет, сэр. Продал свою долю Джеку Дейнти…»

  «Бывший вице-президент?»

  "Да сэр. Сержант в отряде нравов в течение шести лет. Уволился восемнадцать месяцев назад по состоянию здоровья.

  — В то время он был отстранен от занятий, не так ли? — спросил Резник.

  «Обвинения в взяточничестве, просьбах к другому офицеру подделать улики. Ничего не доказано».

  «Это редко бывает».

  Хан незаметно кашлянул в тыльную сторону ладони.

  «Финни и Джек Дейнти, это говорит о том, что они приятели».

  — Я не уверен, сэр. Еще нет."

  Резник поднялся на ноги. "Продолжать копать. Если Финни все еще проводит время, слоняясь по собачьим следам и тому подобному, скорее всего, ему нравится порхать, а если он увлекается азартными играми, я не удивлюсь, обнаружив, что он в долгах.

  — Верно, сэр.

  Хан почти вышел за дверь, когда Резник перезвонил ему. — Вы и сами думали об этом, я не сомневаюсь, но офицер Дейнти был связан с этими заявлениями о подтасовке улик — не должно быть сложно выяснить, кто это был.

  В некоторые дни Лорейн любила пораньше пообедать и поехать в город; оставить машину на той новой парковке за пределами Виктория-центра, на том месте, где раньше была автобусная станция, и побродить по магазинам в витринах. Иногда она совершала импульсивные покупки, но чаще нет. Но ей было приятно думать, что она могла бы сделать это, если бы захотела.

  Сегодня она усиленно думала о паре туфель от Dolcis, простых черных туфель на низком каблуке, довольно стильных в своем роде и, безусловно, полезных; прямо у входа в новый Дом Фрейзеров, там, на первом этаже, она обдумывала идею красиво упакованного мыла, ароматизированного фруктами и травами, чтобы украсить ванную комнату.

  Она отворачивалась с пустыми руками, когда увидела его, Эвана, бесспорно, наблюдающего за ней менее чем в дюжине метров. Эван в короткой кожаной куртке, синих джинсах, руки в карманах рядом с витриной с мужским одеколоном. Смотрел на нее и неуверенно улыбался.

  Лоррейн не знала, что делать.

  Она отвернулась и пошла, не торопясь, не желая бежать, в широкий проход, который вел к остальной части центра. И к тому времени, когда ей нужно было принять решение, влево или вправо, он уже стоял у ее локтя, на его лице все еще была неуверенная улыбка.

  "Г-жа. Джейкобс, это Эван. От …"

  "Я знаю кто ты."

  Они стояли не совсем лицом друг к другу, а вокруг них толпились люди.

  "Что ты хочешь?"

  «Поговорить».

  "Как насчет?"

  — Твой брат Майкл. Но она знала ответ, прочитала его в его глазах, прежде чем он заговорил.

  Они вернулись в универмаг и поднялись по нескольким коротким эскалаторам в блестящую столовую, где сидели среди дам в шляпах, Лоррейн с горячим шоколадом, Эвана с чайником йоркширского чая и кусочком лимонного пирога, прилипшим к кончикам пальцев. .

  — Что это такое, — споткнулся Эван, — вся эта чепуха о нем, понимаете, о том, что он уехал на какой-то греческий остров, куда-то в Португалию, Испанию, что-то в этом роде. Ну, я не знаю, я имею в виду, я не думаю, что это правильно. Не верьте, знаете ли. Не совсем. Нет. Я не думаю, что это то, что он сделал».