Последние парень и девушка на Земле

– Яне буду повторять дважды. Ты не воспринимаешь эти дебаты всерьез, так что я исключаю тебя из команды. Иди в автобус и сиди там, пока мы не закончим.

Я сухо рассмеялась. А потом прошествовала вон.

Но у двери я задержалась, надеясь, что Банди выдала это не всерьез. Может, это проверка, направленная на то, чтобы я смиренно попросилась обратно в команду. Но я чувствовала себя такой униженной, что ни за что не стала бы ни о чем ее просить. И я сделала то, что мне велели. Я вышла на парковку, села в автобус и горько плакала все следующие два часа.

Я все-таки надеялась, что мы выиграем. Я даже подумывала тайком пробраться в зал, чтобы посмотреть, как нас будут награждать. Но я этого не сделала. Я не хотела, чтобы Банди думала, будто мне не все равно.

Когда ребята вернулись в автобус, я приветствовала ихулыбкой. Собственно говоря, я обняла водителя нашего автобуса и сказала:

– Ребята, познакомьтесь с Ларри, моим новым дружбаном.

Я сразу поняла, что мы проиграли. По дороге обратно в Эбердин большинство ребят мне сочувствовали. Они знали, что я не бросила бы их на произвол судьбы и что-нибудь бы придумала. Они во всем винили Банди.

Но только неЛивай. Он не проявил ко мне ни капли сочувствия. Можно было бы подумать, что ему будет тяжелее всех смотреть мне в глаза, ведь практически это он сдал меня Банди. Но единственный раз, когда наши взгляды встретились, он только просверлил меня злобным взглядом.

* * *

Сейчас, когда мы приближались к моему дому, я догадывалась, что Ливай тоже перебирает в памяти подробности того дня – это было видно по тому, как он морщил лоб.

Я вытащила свои сумки с покупками из корзины на крыле его велосипеда. Я стопудово не доставлю ему удовольствия нести их вместо меня. Пусть лучше у меня отвалятся руки.

– Теперь мне уже недалеко, – сказала я.

– Брось, Кили, – отмахнулся он, досадуя. Досадуя на меня! – Ты живешь больше чем в миле отсюда. И дорога все время идет вверх.

Как раз в эту минуту я заметила машину мамы, медленно едущую по нашей улице. Полицейские посторонились, давая ей проехать. Я сделала ей знак остановиться.

– Меня подвезут, – чопорно сказала я.

Когда машина мамы остановилась, Ливай наклонился и заглянул в окно:

– Здравствуйте, миссис Хьюитт. Извините, что не представился вам вчера. Я Ливай, сын шерифа Хемрика.

Глаза мамы засияли.

– О, господи, Ливай, мне следовало бы тебя узнать. Ты так вырос. И Боже мой, ты так похож на свою мать. У тебя ее глаза.

Я взглянула на него, чтобы посмотреть, как он будет реагировать на мамины слова, но он просто стоял с безучастным выражением на лице, как будто вообще ее не слышал.

Затем, обращаясь ко мне, мама сказала:

– Замечательно. Ты все-таки добралась до магазина Вайолы.

Она щелкнула замком и открыла багажник.

Ливай уронил свой велосипед на землю, чтобы снова забрать у меня сумки.

– Жаль, что магазин Вайолы закрывается. Я знаю, что Кили собиралась там поработать. Но когда вы подъехали, я как раз рассказывал ей про то, что для нее есть другая работа, работа, которую предлагает город, – улыбнулся он. – Она временная, но платят за нее хорошо.

Я в ярости посмотрела на него.

– Что это ты надумал? – тихо процедила я сквозь зубы.

– Ох, надо же! Это же прекрасно, Кили! Спасибо тебе, Ливай.

– Не за что, – усмехнулся Ливай, поднял с дороги свой велосипед и укатил прочь, даже не взглянув на меня.

Едва сев в машину, я сказала:

– Мама, я не хочу соглашаться на эту работу.