Последние парень и девушка на Земле

– Сто пудов, что именно они приехали сюда в этом крутом автобусе с кондиционером.

– Я видел двоих из них в туалете. Они говорили о том, что разделают нас как цыплят.

Эллен Боткин посмотрела на свои карточки с заметками:

– Должна ли я обязательно пояснить, какой у нас в Эбердине средний заработок? Это поставило бы нас в неловкое положение.

Я смотрела, как моя команда с каждой новой секундой теряет уверенность в собственных силах. И тогда я сделала то, что получается у меня лучше всех. Я начала валять дурака, рассудив, что для того, чтобы мы перестали зацикливаться на своем внешнем виде, надо хорошенько над этим посмеяться. Надо заострить проблему и выложить карты на стол, чтобы перестать париться и двигаться дальше. Так что я решила изобразить из себя деваху из захолустной белой голытьбы, ведь все равно другие школы смотрели на нас именно так. Я прочитала свои заметки как раз таким образом, то есть с нарочито тягучим акцентом невежественной южанки из глубинки, грубо гогоча и хлопая себя по ляжкам. Все прыснули. Я даже засунула толстовку Лисы Кравински под свою рубашку, чтобы выглядеть как школьница-подросток, которая имела глупость залететь.

Большинство ребят смеялись, но Ливай вытер потный лоб рукавом и взмолился:

– Ребята, кончайте. Мы можем выиграть эти дебаты, мы просто должны выступить лучше них. А чтобы выступить лучше них, нам надо тренироваться. – Он был вторым из нас, который приоделся – на нем был зеленый галстук.

Я сказала:

– Хорошо, Ливай. Начинай.

Он перебрал свои карточки с подсказками и начал говорить. Но после каждого второго предложения я перебивала его, играя свою роль девахи из белой голытьбы. Я делала это, чтобы всех рассмешить. Собственно, я, в натуре, видела, что Ливай злится, но думала, что в конце концов он не выдержит и от души рассмеется, и тогда мы все снова возьмемся за дело. Но из этого ничего не вышло. Он встал и вышел вон.

Когда он вернулся, я увлеченно плясала кадриль. Вместе с Ливаем вернулась и Банди, и она была зла как черт. Она вздумала наказать меня в назидание другим и принялась на меня орать, чего я, собственно, и ожидала, но потом она вдруг сказала:

– Кили, иди в автобус. Я исключаю тебя из команды.

Воцарилась мертвая тишина.

– Погодите, как это? – спросила я и обвела глазами комнату, ища поддержки, но ни у кого не хватило духу посмотреть мне в лицо. Особенно у Ливая.

Банди была до того на меня зла, что вся тряслась и вынуждена была поставить свой стаканчик с кофе на стол.