Последние походы Святослава

Что же касается телесных удовольствий, то тот факт, что любвеобильная императрица Феофано клюнула на красавца полководца, говорит сам за себя. Ведь, в отличие от своего сурового и праведного кузена, Цимисхий был жизнелюбом, нравился женщинам и при желании умел находить общий язык с любым человеком. Особенно ярко это проявилось во взаимоотношениях между Иоанном и патриархом Полиевктом, когда встал вопрос о коронации нового базилевса. Патриарх, «муж святой и, несмотря на свой престарелый возраст, пламенный духом», как его характеризует Лев Диакон, не боялся никого и ничего. Недаром он пошёл на конфликт с Никифором Фокой, когда тот стал ущемлять права Церкви! И потому патриарх поставил перед Иоанном ряд условий, которые тот должен был выполнить, прежде чем произойдёт коронация. А потребовал Полиевкт от Цимисхия немало — изгнать из дворца бывшую трактирщицу Феофано, наказать убийц базилевса Никифора и вернуть Церкви все те привилегии, которые у неё отнял Фока. Однако Иоанн с лёгкостью на всё согласился.

Надо думать, что, удаляя Феофано из столицы, новый император испытал нескрываемое облегчение, поскольку знал истинную цену этой особы и прекрасно понимал, что как только он перестанет её устраивать, то императрица тут же от него избавится. А сама быстро найдёт нового претендента на трон и сердце. Со свойственным ему цинизмом Иоанн с лёгким сердцем выпроводил распутницу из столицы, и в итоге она оказалась в далёкой феме Армениаки, будучи заключённой в монастырь Дамидия. Пусть поздно, но по заслугам Феофано получила.

А с убийцами императора было ещё проще — Цимисхий просто кивнул в сторону Льва Валанта и заявил, что именно он и убил несчастного Никифора. О судьбе же остальных заговорщиков Лев Диакон рассказал лишь вкратце: «Но злодеи поплатились за свое преступление: неусыпное правосудие отомстило им впоследствии: у всех, кто приложил руку к убийству василев-са, было отнято имущество, и, очутившись в крайней нищете, они, подлые, подло и жизнь свою закончили». Как видим, Иоанн железной рукой расправился со всеми, кто привёл его к власти и вряд ли сожалел об этом, вполне вероятно, что он так поступил бы даже без ультиматума Полиевкта. Ну а что касается возврата церковных привилегий, то это базилевсу было раз плюнуть, поскольку его, в отличие от благочестивого Никифора, совершенно не интересовал моральный облик священнослужителей.

И в итоге получилось так, что в течение семи дней Цимисхий утвердился на престоле, получив при этом поддержку Церкви. Все неугодные ему лица, а также родственники убитого базилевса были отстранены от командных должностей в армии и флоте и выведены из системы государственного управления. Дальние и близкие родственники Никифора оказались в ссылке, а брат Лев Фока, некогда храбрый воин и толковый военачальник, был приговорён к ослеплению. Впрочем, в этом был виноват в какой-то степени он сам, поскольку когда до него дошла весть о смерти брага, то вместо того, чтобы поднять войска против узурпатора, Лев с перепуга побежал искать убежища в церкви. Очевидно, что хлебные спекуляции и прочие тёмные махинации сильно изменили некогда бравого вояку и в трудный час он просто оказался не способен сделать решительный шаг. За что и поплатился.

Ну а что касается нового императора, то на его плечи рухнул такой груз забот, что не позавидуешь. И самой главной проблемой оказался князь Святослав, чьи победоносные полки стояли на границе Империи и нацеливались на Константинополь.

III. «ДАЕШЬ ПАРЬГРАД!»

ВОЙНА

И сказали вельможи греческие: «Лют муж сей хочет быть, раз имения презирает, а оружие приемлет и меч более злата почитает».

В. Н. Татищев

Несмотря на то что Цимисхий сумел утвердиться в столице, в самой Империи его положение было довольно шатким. Было неизвестно, как посмотрит на всё это провинциальная знать, а главное, своего слова ещё не сказала армия. К тому же в стране третий год свирепствовал голод, а разведка доносила о том, что арабы собирают силы, чтобы вернуть захваченную ромеями Антиохию. И главное, над европейскими владениями Византии как дамоклов меч нависала армия Святослава. Было от чего растеряться, но Цимисхий стал не причитать но поводу свалившихся на него трудностей, а действовать.