Последние походы Святослава

Убийцы бросились к базилевсу. Спящего Никифора стали пинать ногами, а когда он проснулся и попытался защититься, Лев Валант ударил его по голове мечом и рассёк лобовую кость. Фока тут же обмяк от удара, кровь заливала его лицо, а силы быстро покидали тело императора. Могучий воин, прекрасно владевший всеми видами оружия, он оказался бессилен против человеческой подлости и уже не мог защитить себя. Понимая, что для его двоюродного брата всё уже кончено, торжествующий Цимисхий уселся на императорскую постель и решил поглумиться над поверженным базилевсом. Истекающего кровью Фоку бросили к его ногам, и Иоанн, схватив его за бороду, обратился к нему со словами, которые приводит Лев Диакон: «Скажи-ка, безрассудный и злобный тиран, не я ли возвел тебя на ромейский престол? Не мне ли ты обязан верховной властью? Как же ты, охваченный завистью и безумием, забыл о таком благодеянии и не поколебался отнять у меня, оказавшего тебе громадные услуги, верховное начальство над войском? Ты послал меня, как будто бы я скиталец презренный, в деревню, проводить в бездействии время с земледельцами, меня, мужа столь доблестного и более тебя храброго, меня, перед которым дрожит неприятельский стан и от рук которого никто теперь тебя не спасет. Говори же, если ты можешь еще что-либо сказать в свое оправдание». Как видно из этого монолога, Цимисхисм двигали лишь огромное честолюбие и обида, а не забота о государственных интересах, как это было в случае с Ираклием. Неприкрытая жажда власти и желание отомстить — вот и все стимулы, которые подвигли Цимисхия на подлое убийство родственника.

Между тем, пока Иоанн таскал базилевса за бороду, остальные убийцы стали бить Никифора по лицу рукоятками мечей, дробя кости лица и выбивая зубы. Пол был залит кровью, и Фока медленно терял сознание. Ударом ноги в грудь Цимисхий швырнул императора на пол и, встав с ложа, мечом разрубил ему голову. Коротко бросив: «Добить», он снова опустился на ложе, продолжая смотреть, как превращают в кровавое месиво того, кто недавно повелевал величайшей Империей на земле. После того как базилевс перестал дышать, Цимисхий прошёл в главный дворцовый зал и уселся на трон. Но в этот момент зловещая тишина взорвалась от топота десятков ног и лязга железа, это спешила на помощь своему императору гвардия Никифора. Под мощным натиском гвардейцев дрогнули железные ворота, однако спасать больше было некого, а потому гвардейцы посовещались и громогласно провозгласили Цимисхия базилевсом. Что же касается тела убитого Фоки, то оно, по свидетельству Льва Диакона, пролежало целый день на снегу во дворе и лишь поздно вечером его положили в деревянный ящик и отвезли в храм Двенадцати апостолов, где находилась официальная усыпальница византийских императоров. Позднее на его гробнице были выбиты такие слова: «Ты победил всех, кроме женщины».

* * *

Лев Диакон дал довольно лестную характеристику правлению Никифора Фоки: «Я утверждаю, что если бы завистливая и карающая судьба, разгневавшись на успехи этого мужа, не лишила его так скоро жизни, ромейская держава достигла бы такого величия, какого она в другое время не достигала». Что ж, вполне вероятно, что проживи базилевс-воин дольше, ему бы удалось справиться с кризисом, поскольку средства для этого у него были. Армия была ему предана, а это в Империи значило очень многое. Государственная казна была полна, на Востоке арабы потерпели сокрушительное поражение, и единственной серьёзной проблемой на международной арене оставался Святослав. Он был действительно опасен для Империи, поскольку нацелился на Константинополь, а это, в свою очередь, давало Никифору возможность для маневра во внутренней политике. Ведь идея о том, что власть и народ объединяются перед лицом внешней опасности, была придумана в незапамятные времена, а потому Фоке ничего не стоило разыграть эту карту.