Последние узы смерти

– Вы потому и сидите за этим столом – вы, а не миллионы других задов, которым эти кресла тоже по размеру, – что вы лучше других! Во всяком случае, я на это надеялась. Я надеялась, вы лучше пьяных моряков сохраните головы на плечах там, где другие сходят с ума. Я надеялась застать здесь, в этом зале, вождей Аннура, которые успели собраться, занять места и уже разрабатывают план. Я надеялась, вы недовольны мной, досадуете на мое отсутствие, потому что вам не терпится изложить мне, какими мерами мы встретим катастрофу. – Она повела бровью. – Я слишком многого ждала?

Минуту в зале стояла тишина. Потом вперед протолкался Бура Бури и чуть не с рычанием наставил на Адер палец.

– Я не… не… не потерплю! – пролаял он, задыхаясь от злости. – Я не потерплю, чтобы мне… выговаривала женщина, и месяца не просидевшая на троне.

Он явно хотел бы сказать больше и резче, но, как бы ни ярился, Адер пока что была императором, а крикун сохранил крохи осторожности.

– Я предложил бы вам заниматься своим делом, ваше сияние, пока мы займемся нашим.

– Безусловно. – Адер указала всем на пустующие места. – Приступайте. Начнем с гонцов. Где они?

– Здесь, ваше сияние, – прозвучал от стены новый голос, усталый, но твердый.

Когда недовольные члены совета расселись, вперед вышли двое, доставившие донесение. В обоих с первого взгляда можно было узнать легионеров, хотя те оказались старше, чем представлялось Адер: основательно за сорок, с морщинистой дубленой кожей, иссохшие от жизни в седле, от скачки через весь континент с известиями жизненной важности: о победах и поражениях, выступлениях армий, сдаче городов. Кто-то выбрал этих немолодых, опытных людей для передачи самых черных вестей.

– Как вас зовут? – спросила Адер.

Они выправились, прижали кулаки ко лбу в непривычном для Рассветного дворца воинском приветствии.

– Я Джиа Чем, ваше сияние, – ответил тот, что был ниже ростом, – а это Улли, люди прозвали его Койот.

Оба смотрели прямо перед собой.

– Кто ваш командующий?

– Джан Белтон, семнадцатый легион.

– Где стоит семнадцатый?

– С зимы на северо-востоке от Эргада, ваше сияние.

Эргад… Там она оставила сына, положившись на защиту щербатых стен. При прорыве ургулов его снесут первым. Она безжалостно отбросила эту мысль.

– В каком состоянии вы оставили город?

Чем впервые замялся, оглянулся на Улли.

– Говори, – нетерпеливо подстегнула Адер. – У нас в Аннуре не принято обижать принесших мучительную правду.

– Конечно, ваше сияние, – склонил голову всадник. – Конечно. Эргад держится, но мост через Хааг уничтожен.

Эргад держится! Вслед за облегчением Адер накрыло отвращение к себе за это первое чувство. Речь шла не только о жизни ее сына – о множестве других.

– А ваш легион? – спросила она. – И вся Северная армия?

Гонец скривился:

– Целы, но остались на западном берегу. На другой стороне.

При этих словах зал взорвался криками. Адер хотела тоже повысить голос, но отказалась от этой мысли и просто переждала шквал. Пролетев, он оставил после себя шипящие шепотки и покачивание головами, – видно, никто здесь не хотел верить услышанному.

Наконец установилась хрупкая, стеклянная тишина.

Адер заговорила в этой тишине, стараясь ее не разбить:

– Изложи донесение полностью.

Джиа Чем еще раз поклонился и завел рассказ:

– Мы всю зиму сдерживали ургулов благодаря снегу…

– Трехтомная повесть нам не нужна, – перебила Адер. – Начни с того, что происходит сейчас.

Чем кивнул, мысленно перестроился и начал заново:

– Кенаранг пропал. Никто не знает, где он. Он оставил командованию приказ как можно дольше сдерживать ургулов в предгорьях, а потом отступать к Аннуру. Наши люди сражались, но без кенаранга не стало и надежды. Нас почти сразу стали теснить. Никто не знает средства против Жреца.

– Жреца? – громко переспросила Ранди Хелти, сжимая зубами стебель недымящей трубки.

Обветренное лицо Чема помрачнело.

– То есть лича. Это кеттрал-изменник. Его зовут Балендин, но называют просто Жрецом. Если полностью – Жрец Боли. Считается, что кровожадных дикарей объединил их вождь, Длинный Кулак, но того уже полгода не видели. А вот Жрец… – Чем покачал головой. – Он повсюду. Какое-то время провел с кочевниками к востоку от озера Шрам, затем ненадолго исчез и объявился на западе, где попытался пробиться к подножию Ромсдаля. Горы отделяет от лесов узкая полоса, северо-восточный проход. Он расположен высоко и достаточно сухой, чтобы скакать верхами. В нем и шли с зимы самые жестокие бои. Мы заткнули узкий проход легионами, и там до сих пор сотнями и тысячами гибнут люди. Жреца никто не в состоянии остановить – к нему даже приблизиться не удается, – и он с каждой неделей набирает силу. Ургулы немногим отличаются от зверей, но когда он становится во главе, они стервенеют и бросаются на нас, как безумные. Я видел, как его воины, оставшись безоружными, взбираются на груду тел и кидаются сверху на наших солдат, рычат, кусаются, рвут когтями – дерутся, как звери, до самой смерти. И порой кажется, что всадники – далеко не самое страшное. Жрец…

Гонец помолчал, вглядываясь пустыми глазами в страшные воспоминания.