Последние узы смерти

Она через плечо ткнула большим пальцем туда, где стояли Квора, Быстрый Джак и остальные:

– Они тоже с Арима. Такой же отсев, как вы. Якоб Раллен им тоже приказывал, только они, поняв, что происходит, отказались повиноваться. Многих убили за отказ исполнять то, что преспокойно исполнял ты.

– Они же изменники! – вытаращил мужчина глаза.

Он повторял это и несколько часов спустя, пока она не перерезала ему горло.

В конце концов убили всех солдат Раллена. Часть грязной работы Гвенна взяла на себя – и чтобы признать свою роль в этом деле, и чтобы показать пример другим.

– Это не месть, – сказала она, когда первое тело упало на землю. – Это справедливость. Убивайте быстро и чисто, не то присоединитесь к покойникам.

Все кончилось очень скоро. От этого Гвенне было не менее тошно, чем от пролитой крови. Не должно быть так скоро, не должно быть так просто превратить два десятка мужчин и женщин в мясные туши. Отогнав эту мысль, она обернулась к Манте и Хоббу. Их оставила последними, отчасти чтобы видели, какую судьбу навлекли на себя изменой, а отчасти потому, что не находила слов. Они как-никак сражались с Якобом Ралленом, они так долго вместе со всеми выносили опасности и лишения…

– Зачем? – тихо спросила Гвенна.

Она ожидала визга от Манты и злобной вспышки от Хобба. Того же, что видела от них с тех пор, как впервые спустилась в Дыру. А они оба молчали. Стянутые за спиной руки не помешали Манте прижаться к мужу, и он чуть повернулся, чтобы она могла опустить голову ему на плечо. Глядя на эту пару, Гвенна вспомнила, что прежде видела их только в мерцающем свете костра в подземелье. На солнце они показались ей старше, изношеннее. Даже Хобб, среди теней представлявшийся таким силачом, явно миновал возраст воина. А Манта больше не выглядела перепуганной. Темные глаза смотрели устало и отстраненно.

– Избавь нас от игры в вопрос-ответ, – буркнул Хобб, поймав ее взгляд. – Мы не хуже тебя знаем, чем это кончится.

– Я хочу понять зачем, – упрямо повторила Гвенна.

Она долго думала, что не дождется ответа. Он отвернулся, прижался губами ко лбу жены, к линии седеющих волос. Та закрыла глаза и слабо улыбнулась. Гвенна раньше не видела ее улыбающейся. После долгого молчания Хобб вздохнул и повернулся к Гвенне:

– Ты думаешь, что отличаешь добро от зла. Правых от виноватых. Справедливость от измены. – Он пожал плечами. – Не знаю, может, в этом ты и понимаешь. Но я тебе скажу, о чем ты не знаешь ничего. О любви.

Он покачал головой, будто сам удивился этому слову.

– Ради Манты я готов на все. Я думал, что твое безумие принесет ей беду. И как мог, пытался ее защитить.

– Ты ошибся, – сказала Гвенна, проглотив ком в горле.

– Теперь это очевидно. – Он опять пожал плечами. – А тогда не было.

– Но…

– Ничего больше не скажу. – Хобб покачал головой. – Этого не объяснишь.

Он отвернулся. Жена подняла глаза, встретила его взгляд и улыбнулась шире.

– Мне жаль, – сказала она.

– И мне жаль, любимая, – ласково ответил он.

Они долго и нежно целовались, не замечая ни Гвенны, ни других, словно в ту минуту были одни, не связаны, свободны, словно в шаге от них не блестел в ожидании бесчувственный меч правосудия.

– Чтоб я еще когда-нибудь… – сказала Гвенна.

Талал, кивнув, долил ей и протянул деревянную кружку.

После казни Гвенна весь день до вечера провела в океане. Три раза проплыла от Карша до Крючка и обратно, пока не почувствовала, что соленая вода наконец смыла кровь с кожи и волос, заменив ее честной усталостью. Когда она вышла на берег у штаба кеттрал, ее ждали Талал с Анник. В руках снайперши вместо лука были кружки и длинный посох, на вид костяной. Талал держал под мышкой бочонок.

– Пожалуйста, скажите мне, что мы сейчас сказочно надеремся! – попросила Гвенна, стряхивая с себя капли.

– Мы сейчас сказочно надеремся, – кивнул Талал.

Гвенна перевела взгляд на Анник, на кружки… три кружки.

– Сколько мне помнится, ты пива не пила. Всегда говорила, что собьется прицел.

– То было в учении, – пожала плечами Анник. – Или в деле.

– Почитай, всегда.

– Только не сегодня, – ответила снайперша. – К тому же я, и выпив полбочонка, останусь лучшим стрелком на пятьсот миль вокруг.

– Уж не хвастаешь ли ты, Анник? – тихонько хихикнул Талал.

– Констатирую факт.

– А это что? – спросила Гвенна, кивнув на светлый посох.

– Кость кеттрала, – объяснила Анник. – Крепче дерева и легче. Все снайперы после Пробы делают себе луки. А я не успела.

Гвенна опешила:

– Только не говори, что ты прирезала одну из оставшихся птиц, чтобы обзавестись луком чуть лучше прежнего!

– Это из кладовой. И лук будет гораздо лучше, а не чуть лучше.

Талал только головой покачал, а Гвенна попыталась вообразить, что это может означать.

– Ты не думаешь, – спросила она, помолчав, – что есть предел дальности, с какой ты способна убивать людей?

Снайперша наморщила лоб, явно удивляясь нелепому вопросу:

– Нет.