Последние узы смерти

Каден подсел к ней. Так он чувствовал себя, сидя на Когте, когда ветер тянул его за полы, угрожая сбросить со скалы. Он столько времени просиживал над обрывами и на вершинах острых утесов. Только в монастыре он всегда бывал один, сидел или трудился в одиночестве. Он сам не знал, почему живая душа рядом так многое изменила. Не должна была, если верить всему, что внушали ему хин. Не должна была, а изменила. Он обнял Тристе за талию и оглянулся через плечо.

– Нам бы камней, – попросил Каден.

Пирр заморгала:

– Камней? Вы вдруг так заспешили на встречу с богом?

– Больших не надо. – Каден указал ей на гальку на краю обрыва. – Немножко вот таких.

Когда убийца сложила на краю чаши весов основательную кучку, Каден обратился к Тристе:

– Я так забавлялся послушником. – Он взвесил на руке камешек. – Нам полагалось медитировать, но мне было скучно… Бросал камешки, чтобы скоротать время.

Когда он запустил в пространство первый камень, весы покачнулись. Каден, не обращая на них внимания, проследил, как галька чертит плавную дугу в теплом воздухе. Тристе тоже посмотрела и высвободилась из его рук:

– По-твоему, это бросок? – Она сама потянулась за камнем. – А вот погляди!

Они до вечера кидались камнями, поддразнивали друг друга, перешучивались. До вечера из бочки бесшумно вытекала вода. Когда солнце упало за западные вершины и они ступили с шаткого помоста на твердую землю, Каден едва не пожалел об этом. Тристе верно сказала, место для смерти было хорошее. Лучше тех, что ждали впереди.

Едва она вслед за ним шагнула на каменную кромку обрыва, в вечерней тишине громко чмокнуло, и почти сразу затем дрогнули клепки бочонка. Обернувшись, Каден увидел, что пробки больше нет, что она наконец растворилась, а вытекавшая по капле вода хлещет струей и весы резко кренятся. Когда они перевернулись, Тристе обняла его за пояс и проводила взглядом кувыркающееся сооружение. Со дна долетел наконец такой тихий звук, что его можно было спутать с шумом ветра.

Тристе рассмеялась легко и звонко, и Каден подхватил ее смех.

Обернувшись, они увидели во взгляде Герры нескрываемый интерес.

– Пути бога бывают удивительны и трудно постижимы, – сказал он. – Но не сегодня. Ясно, что Ананшаэлю нужны имена тех кшештрим. Вы их мне назовете. Что мы должны дать взамен?

Вся тяжесть предстоящего обрушилась на Кадена, сокрушив смех.

– Нам нужен проход, – не скоро ответил он. – Открытый путь мимо войск ил Торньи отсюда до кента.

Пирр с улыбкой похлопала по висевшим на поясе ножам:

– Открывающая путь – звучит куда лучше, чем наемная убийца.

Как их ни назови: Присягнувшими Черепу, убийцами или открывающими путь, жрецы Ананшаэля взялись за страшное дело на удивление ревностно, едва ли не с радостью. Первыми по мосту прошли три десятка братьев и сестер Пирр, выгнали засевших в тайниках между камнями аннурских солдат. Поначалу казалось, что бой закончится, едва начавшись, но ил Торнья успел укрепить свои позиции. Вместо двадцати легионеров, с которыми столкнулся в ущельях Каден, здесь были сотни, ряды за рядами, в таком множестве, что к тому времени, как Пирр с Геррой повели Кадена и Тристе сквозь полное воплей столпотворение боя, сухая земля стала скользкой от крови.

Двое Присягнувших Черепу прикрывали их с боков. Семенящие шаги Герры каким-то образом поспевали за широким шагом Пирр. Мужчина сражался длинным копьем, протыкал глотки и бил в глаза с аккуратностью садовника, подрезающего самые смелые весенние побеги. Пирр, как обычно, действовала ножами: то метала, то коротким взмахом срезала подступившего слишком близко. Казалось бы, ее запас вот-вот иссякнет – одной женщине не унести на себе столько стали, – но она выдергивала оружие из мертвых тел и, неуловимым движением отправив в полет, доставала из-под просторной одежды снова, и снова, и снова.

Они мгновенно пересекли открытую узкую полку над обрывом. Место, где тропа уходила с солнца в тенистый лабиринт между скалами, удерживали полдюжины аннурцев – подобие арьергарда. Те взмахнули клинками, их командир успел наполовину прореветь приказ, а потом Герра с Пирр возникли перед ними, среди них, изящным танцующим шагом прошли сквозь чащу мечей и копий, оставляя за собой только трупы.

Пирр скользнула за спину последнему, одной рукой обхватила его грудь, другой перерезала горло. Солдат, словно вдруг устав, навалился на нее, и она бережно опустила мертвеца на жаждущий воды камень, любовно тронула губами его лоб и выпрямилась.

– Кто велел останавливаться? – осведомилась она, покосившись на Кадена. – Со стороны кажется, что мы с Геррой даже не вспотели, однако вы не могли не заметить: за нами маленькая, но свирепая армия, и если мы расчистили дорогу, это еще не значит, что не будет погони.

Каден обернулся. Полку заливала кровь, усеивали тела. Слепящий свет солнца дробился о сталь. В нестройном хоре воплей нельзя было узнать человеческой речи.

Пирр похлопала себя по ляжке окровавленным клинком:

– Понимаю. Это щедрое приношение богу, и жаль уходить. И все же я обещала провести вас к тайным вратам…