Последние узы смерти

Адер прищурилась. Птица так быстро набрала высоту, что даже пылающее внутренним огнем Копье Интарры осталось внизу. Адер с такого расстояния ничего не могла рассмотреть и дивилась, как это удается Гвенне, но когда кеттрал приблизился, увидела рассыпавшиеся по верхней площадке крошечные фигурки – десятки людей. Среди них должен быть ил Торнья. И от пожара ушел. Опять спасся.

«Последний раз», – безмолвно поклялась она, снова поворачиваясь к Гвенне.

– Вы сможете?..

– Их убить? – спросила та.

Адер кивнула.

Молодая кеттрал хищно усмехнулась:

– Какой херне нас, по-вашему, учили на Островах? Любовные записочки сочинять?

– Что мне?..

– Не лезть под ноги. Сидеть на птице. Вам и старухе. Мы спрыгнем с первого захода. Джак заложит круг и высадит вас на расчищенную площадку.

Адер хотелось возражать, спорить, добиваться, чтобы ее тоже взяли, но это в ней говорила идиотская гордость. Да и времени на споры не осталось. Птица сбросила тысячу футов, поравнялась с верхушкой башни. Адер не сводила глаз с приближающегося Копья. Теперь она смогла оценить скорость – безумную скорость. Они все погибнут. Все. Разобьются о верхушку. Никто не выживет. И тут птица пронеслась над самой башней, и Гвенна исчезла, и снайпер, и лич – все трое спрыгнули с когтя в людскую толчею. Блеснула сталь, взмыл хор воплей и криков, а птица, миновав башню, уже снижалась по другую сторону.

Желудок застрял у нее в груди. Адер взглянула на Ниру:

– Ты Оши видела?

Старуха ответила мрачным взглядом. Она держалась скрюченной старушечьей лапой за лямку над головой, но, в отличие от Адер, полет ее как будто не пугал.

– Нет. Ни его, ни кшештрим.

– Они, должно быть, внизу, – сказала Адер. – В самом Копье.

– Тем лучше для спрыгнувших болванов. Мечи мечами, а Оши их по стенкам размажет.

Но когда птица пошла на второй заход, стало ясно, что никто их ни по чему не размазал. Кеттрал выстроились треугольником посреди площадки, с обнаженных клинков капала кровь. Солдаты вокруг, мертвые или умирающие, застыли в нелепых позах. Анник с Талалом двинулись по площадке, перерезая глотки с будничным мастерством жнецов, спешащих до дождя убрать последние колосья.

– Свет доброй Интарры… – прошептала Адер.

– Блескучая сучка свое дело сделала, – отрезала Нира, указывая на пылающее Копье. – Теперь твоя очередь.

На сей раз пилот посадил птицу на площадку, прямо на трупы. Все здесь пропахло мочой и кровью. Шагнув вперед, к люку, Адер поскользнулась на чьих-то потрохах.

– Они внизу. – Гвенна ткнула пальцем на вход в Копье. – И там, как я слышу, сам Шаэль дерется.

Адер медленно, одолевая рвоту, вдохнула через нос. Кеттрал сделали свое дело: убили людей ил Торньи и нашли кенаранга, но она не могла видеть мертвецов. Она угрюмо принудила себя смотреть, запоминать, хоть на миг засвидетельствовать, чем обернулся ее приказ. Клинки были в руках кеттрал, но смерть людей и на ее совести. А это еще не конец. Когда слова Гвенны дошли до сознания, Адер перевела взгляд на лестничный люк:

– Дерется? Мы считали, ил Торнья там один. С кем он дерется?

– С хрена ли мне знать? – сплюнула Гвенна. – Так и будем ковырять пальцем в письках да языками чесать?

Адер невольно ответила злой улыбкой.

– Нет! – рявкнула она. – Я не буду. Я иду вниз.

Внутри башни ее улыбку как рукой сняло. Снаружи дул резкий прохладный ветер. Здесь было только пламя, крики, ударивший кирпичом в лицо жар. Все помнили, что Интарра – госпожа света, но в плоть Адер у Негасимого Колодца впечаталась иная, жестокая истина: богиня повелевала всяким огнем, в том числе губительными пожарами и несомым ими опустошением.

– Он здесь, – прервала ее размышления Нира, спускавшаяся по винтовой лестнице. – Оши. Близко.

Адер резко остановилась и спросила:

– Он тебя так же чувствует?

– Брат – мой колодец, а не я – его, – покачала головой Нира.

На первой сверху площадке старуха протиснулась мимо кеттрал и встала, вглядываясь в ад под собой.

– Это будет мой бой, – проговорила она тихо, как если бы ее слова не предназначались для людских ушей.

– Погоди… – сказала Гвенна.

Старуха круто обернулась к ней:

– Нет, и не подумаю. Я иду убивать брата и тварь, сделавшую нас тем, что мы есть. И иду одна. – Она заговорила мягче: – Ты бешеная злобная сучка, детка. Ты мне нравишься. Но ты мне поверь: там внизу ты только и могла бы, что умереть.

Гвенна открыла рот – уж конечно, собираясь спорить, – но Адер тронула ее за плечо:

– Пусть идет. Ты не все знаешь.

Скрипнув зубами, Гвенна кивнула:

– Две сотни ударов сердца твои. Потом мы спускаемся.

Адер искала слов. Казалось, целая жизнь прошла с тех пор, как Нира выдернула ее из толпы на дороге Богов, разглядев невидимое другим. Потом были месяцы боев и переходов, и лучше всего Адер запомнились непрестанная брань, насмешки, попреки старухи. Она сто раз мечтала отослать Ниру от себя, избавиться от потока злословия.

«Только она бы не ушла, – поняла сейчас Адер, глядя в морщинистое старушечье лицо. – Оши она не бросила и меня бы не бросила».

– Спасибо тебе, – сказала она.

– Засунь свое спасибо… – Нира вдруг осеклась.