Последние ворота Тьмы (СИ)

Это длилось, казалось, уже целую вечность. Олько чувствовал, что каждая сторона стремится достичь некой завершенности, полноты; и он первым достиг её.

Видения - все видения - просто-напросто оборвались, оставив у него ощущение удара. Зеркало погасло, - то же свинцово-мутное стекло, но теперь в нем ничего не двигалось. Оно вдруг стало нестерпимо горячим, и Олько мгновенно отдернул обожженные руки. В воздухе повис острый аромат гари.

Всё было кончено, но юноша не успокоился: он поднял тяжеленный стальной лист и долбил его углом по зеркалу, пока не превратил его просто в груду битого стекла. Это странное зеркало состояло из множества тонких пластин, обратную сторону которых покрывала паутина серебряных линий гораздо тоньше волоса, - а между ними оказалась маслянистая, приторно пахнущая жидкость. Металлическая поверхность за пластинами оказалась мозаикой из множества причудливой формы частей.

Это походило на машину, но все её части представляли собой одно целое, как будто это зеркало не собирали, а вырастили сразу целиком. Олько понимал, что наткнулся на тайну, разгадку которой ему не суждено узнать, - пока, по крайней мере, - и не собирался попусту тратить время. Его прошло уже очень много, - он видел, что начало темнеть. Поскольку выбраться отсюда он мог лишь одним путем, он не стал раздумывать.

Взобравшись на подоконник, он оттолкнулся изо всех сил. Полет оказался неожиданно долгим, - секунды три-четыре, - и сердце юноши успело уйти в пятки.

Удар оказался оглушающим; точнее, он оглушил Олько, - который тут же захлебнулся бы, - но сознание Лэйми было лишь отчасти связано с этим телом. Он заставил его барахтаться и постепенно всплывать вверх. Олько был сильным: он справился быстро и почти не наглотался воды.

Лэйми поплыл к плоту, горя желанием как можно быстрее убраться отсюда. Но прежде, чем он проделал хотя бы половину пути, из-за развалин донесся рев моторной лодки; она сама показалась через несколько секунд. Одного взгляда на глаза сидевшего в ней человека хватило Лэйми, чтобы понять, - сгусток Мроо уже угнездился в его голове, управляя этим телом так же, как он сам управлял телом юноши. Сколько здесь ещё таких оборотней?

Лодка мчалась прямо на него. В других обстоятельствах Лэйми бы просто нырнул, - но сейчас он не рисковал почти ничем, и его охватила ярость. Он ждал, глядя, как лодка приближается к нему, потом, уже в последний миг, прянул в сторону - и вцепился в её борт.

Рывок едва не оторвал ему пальцы, - но он сумел подтянуться и перевалиться внутрь. Человек в лодке ничуть не был удивлен этим - он просто оставил мотор и шагнул к нему, доставая из-под куртки нож, но Лэйми не стал драться с ним: он схватил одержимого за пояс и за шиворот, и выбросил за борт. Потом кинулся к рулю, - однако, уже слишком поздно: лодка на полном ходу врезалась в монолитную стену башни. Тонкий металл обшивки смялся, швы разошлись, внутрь потоком хлынула вода. Лэйми швырнуло на дно, он пребольно ударился локтями и лбом. В голове зазвенело. Он с трудом приподнялся.

Тело Олько, измученного и уставшего, уже плохо слушалось. Сам он, должно быть, уснул; до Лэйми долетали отголоски его кошмаров. Явь, впрочем, была не лучше них: к нему приближались ещё две моторных лодки. В них сидело человек шесть, и один из них держал ружье. Одержимый вскинул его, - и через секунду пуля взвизгнула над головой Лэйми, осыпав его плечи хлестким бетонным крошевом. Он прикинул шансы на спасение: слишком мало. Теперь, правда, это означало всего лишь пробуждение; но Лэйми хотел сохранить жизнь этому мальчишке. Её он заслужил, - по крайней мере больше, чем он сам.

7.

Панели громадной двери раздвинулись. Олько, Нэйит и остальные вошли в просторную комнату с гладкими базальтовыми стенами. Когда вход закрылся, юноша с облегчением перевел дух: они - он, по крайней мере - не имели никаких прав стоять здесь, и он боялся даже представить, чего Нэйит стоило добыть им билеты в Макалан.

- Вам лучше не касаться стен, - предупредил стюард, открыв стальную крышку возле двери и щелкнув выключателем.

Послышался приглушенный гул работающей гидравлики. Двери и потолок неожиданно поползли вверх, а пол, напротив, вниз, опускаясь в просторную шахту. Олько с удивлением понял, что комната оказалась ни чем иным, как огромным лифтом.

Они спустились на три этажа. Потом стальные двери на дне шахты открылись; из большого помещения холла они вышли в длинный коридор. Совершенно пустой, он упирался в громадные глухие ворота со странным символом, - стрелой, пронзившей два диска. Как только пассажиры подошли к ним, ворота сами медленно разошлись в стороны, словно створы шлюза, выводя в просторную галерею перрона. Раздвинулись ещё одни двери и, - на сей раз в белом свете, - открылась внутренность большого вагона, к удивлению Олько, просторная, светлая, почти пустая и застеленная светлым, пушистым ковром. Вдоль стен стояли сплошные диваны, обитые роскошной красной кожей. Сами стены и потолок были из черного стекла, и ярко-белые прямоугольники ламп в нем смотрелись тревожно.