Последние врата

Учитель и ученик будто обнимали весь кварт, простерев над ним руки. Навершия двух жезлов, связанных общей руной Силы, ровно светились, одаряя каждый щит лучиком магической мощи. Скупые чеканные Слова боевого заклятия, весомо роняемые держателем на щиты, словно отражались от их полированных гербов и устремлялись к молодому магу, эхом отзывавшемуся на каждое Древнее Слово.

До утренней зари Сила высшего мага должна успеть коснуться всех боевых щитов Порубежья, загодя свезённых в Крепость и заботливо уложенных сотниками в кварты на всех ристалищах и выгонах под стенами.

Самодостаточному магу, сильному бойцу этот дар держателя даст краткую передышку в бою или подвигнет на решающий для победы удар, магу послабее придаст сил – не намного, но, быть может, как раз на то, чтобы выжить. А главное: и тому, и другому внушит веру в надёжность своего щита, в прочность хранимых рубежей. Такое же верное, общее для всего разящего оружия, заклятие Точности держатель творил в самый короткий день в году. В дни равноденствия наступал черёд заклятий Удачи и Духа. Сегодня Аргус обучал Дэла первому из этих несокрушимых заклятий.

* * *

– Он уже два года зовёт тебя учителем, – сказал Хатиман. – Чему ты научил лучшего ученика Межгранья?

– Ну…, – Аргус чуть не поперхнулся последним глотком, замялся, – скажем, самостоятельности, независимости суждений, так сразу и не соображу, что ещё… Быстроте принятия решений, ответственности. А в бою он и так храбрец, но, где надо, осторожен и осмотрителен…

– Это всё обычные качества хорошего бойца и будущего вождя. Опыт и мастерство, подобное твоему, – дело наживное. Он, действительно, и так весьма преуспел во многом. Свободный выбор в Поиске за то и даётся. Далеко не всякому… Но что дал ты этому редкому искателю? Ты, непревзойдённый держатель Порубежья? Какие высшие тайны боевой магии открыл ему?

– А ты?

Хатиман беззвучно засмеялся, отставил свою чашечку, покопался в плоском сундучке у изголовья и вынул свиток. Раздумчиво подержал на весу, протянул Аргусу, тот развернул. Над ровными столбцами цифр и рун, вышедших из-под руки искусного каллиграфа, завис набросанный тончайшими смоляными и золотыми линиями дивный локк. Общее описание, технические характеристики, назначение и возможности применения… Свиток не был закончен.

– А я попытался было по памяти воспроизвести чертежи его экспромта, но как видишь, не рискнул их выполнить… без консультации с создателем.

Мастер-основатель современной боевой маготехники подлил гостю и себе, взял чашечку в ладони, держал, будто грея, улыбался:

– Ты не ответил. Близится день Щита. Ты возьмёшься, наконец, учить сына Тана?

– Почему ты не оставил его у себя? Вместе дописали бы свиток…

– Я – отшельник. Теоретик войн и изобретатель вооружений… Он – боец, маг-практик, как и ты. Не крути. Его пора учить. Зачем тянешь?

– Не верю я ему. Столько лет с Никтусом…

– Ты с Никтусом в Соборе гораздо дольше.

– Сравнил! То Закон Равновесия!

– Тем более, ни к чему класть сокровища своего ученика на чашу врага.

– Ты-то что так печёшься?

– Меняется расклад Мира. Большой погребальный костёр в столице готов. Мне всё равно, кто займёт чаши весов, но не всё равно, если столь чтимое тобой равновесие будет нарушено. Придётся вернуться в мир, а с миром, ты знаешь, я не прихожу…

– А зачем ты утверждал эту девчонку? Почему не оградил от её глаз мою старуху? Разве венценосный дом не был привержен твоему храму?

– Больно лаком стал – венценосных чин старухами обзывать. Вспомни-ка, сколь ей, девчонке, было, когда ты её утверждал? Хозяйственная была чуха… Ты полагаешь, мне было легче оградить её от смерти, чем тебе? И от кого? Глаза, жаждущие власти, всегда слабее глаз, горящих благородной местью. Я служу храму Скорби-о-Друге. Не мне мешать скорбящим о близких карать убийц.

– А проще? Вижу, ты знаешь. Кто?

– Не притворяйся непонятливее, чем я. Не притворяйся разгневаннее, поняв. Не притворяйся мстительнее… Никтус ведь только на это и рассчитывает.

– Вот оно что…, – глаза Аргуса полыхнули бешенством.

– Что последняя кровь в этой людской цепочке будет пролита твоей рукой. Или твоя кровь…, что одинаково возрадует его сердце.

– Так вот оно что!!

Хатиман покивал, вновь наполнил чашечки, молитвенно сложил руки под нежный звон колокольчика, раздавшийся где-то в молельне и слившийся с чистыми юными голосами послушников. Тихо, проникновенно "Долг Меча" родился у алтаря, разлился по острову и, набирая силу, заполнил собой домик жреца и сердце его неистового гостя… Когда последние звуки заповедной коры вознеслись к вечернему небу и растаяли в преддвериях далёких звёзд, Аргус задумчиво повторил:

– Вот оно, значит, что.

* * *

Лёжа на сомлевших душистых ветках, впитывая всей кожей целебный жар, прислушиваясь к оживающим чувствам утомлённого, опустошённого магией тела, Аргус рассматривал нагого ученика из-под полуприкрытых век. Тот, сцепив руки на затылке, запрокинув голову, прекрасным изваянием застыл в пару. Старший маг не был поклонником мужской красоты, но совершенство линий тела и крепость мышц мог оценить по достоинству.