Последний аккорд (СИ)

Лорен Каплан действительно впервые приехала в Город Ангелов, хотя нередко бывала в штате Калифорния, в столице и Сан-Франциско, и никогда не задерживалась дольше чем на неделю. Она рассказала подробнее о своём дяде Аароне, ради которого и ездила в Сан-Франциско: он воспитывал её с четырнадцати, и именно он помог ей и Альберту приобрести дом со скидкой в пару сотен тысяч долларов. О родителях Голд спрашивать не стал, подозревая, что эта тема испортит ей настроение, и в приступе взаимной откровенности рассказал ей сказку.

— Это сказка о Румпельштильцхене? — узнала она. — Никогда её не любила!

— Почему?

— Она не похожа на многие другие сказки, — объяснила Лорен. — В ней нет ни одного персонажа, которому хотелось бы посочувствовать. Король жаден и зол, девушка хитра и меркантильна, а сам Румпельштильцхен — самодовольный шут.

— Всё так, — вынужден был согласиться Румпель. — И одновременно нет. Представьте, если бы король просто пытался спасти свою страну, а девушка оказалась бы ведьмой, которую Румпельштильцхен научил прясть золото из соломы. И она с самого начала знала его имя и обещала не просто первенца, но его собственного ребёнка, он разозлился потому, что девушка вышла замуж за принца, вместо того, чтобы сбежать с ним. И он не разорвал себя пополам, а просто перестал верить в счастье, пока другая девушка не подарила ему новую надежду.

— О, вы ассоциируете себя с Румпельштильцхеным?

— Нет, — протянул он. — Ну, а если и да? Всё очень плохо?

— Нет, но как минимум любопытно. Наверное, это потому что вы были ростовщиком, — предположила она. — Альберт рассказал мне.

— Ясно.

— Как бы то ни было, ваша история мало коррелируется с этой жестокой сказкой, но вы можете в неё верить.

— Спасибо, что разрешили, — усмехнулся он. — В конце концов, мы все верим в свои сказки.

— И мы снова скатились в философию, — насмешливо заметила Лорен. — Поразительно, как просто это у нас выходит.

— Действительно.

— А что ещё вы считаете поразительным?

Ему было что сказать в ответ на этот вопрос. Невзирая на то, что удивить его было непросто, он всё равно поражался множеству вещей. Он был поражён силой и благородством Роланда и бесшабашной храбростью Келли, своими сыновьями, тем насколько они были на него похожи и насколько отличались от него, их успехами и их ошибками. Он поражался воображению и жизнелюбию дочери, и, конечно, беспредельному терпению и всеобъемлющей любови жены. И в Лорен было нечто поразительное, но он ей об этом не сказал. Она в свою очередь говорила об Ори и снова едва не ушла в философию.

— А ещё меня поражает та женщина.

Голд обратил внимание Лорен на женщину с песчаными замками точно так же, как и прошлым летом, вот только её сынишка стал на год старше.

— А что в ней поразительного?

— Она каждый день сидит на пляже и возводит замки из песка. Настоящие шедевры, — сказал он. — А потом её мальчик их рушит, и она никогда не пытается его остановить, хотя тратит на каждый замок по несколько часов. И я всё гадаю почему.

— Так спросите её.

— Я не могу подойти к незнакомому человеку и спросить о такой глупости, — пояснил Голд. — Вот Белль легко находит друзей. В отличие от меня. Знаете, я раньше был настолько труслив, что не смог сразу признаться ей в своих чувствах. И если бы она не сделала первый шаг, то я бы, возможно, так ни на что и не решился.

— Бояться — это нормально, — успокоила его Лорен. — Мы все боимся быть отвергнутыми, но мне кажется, что если бы вы подошли и спросили о замках, она бы вам ответила.

— Нет, не думаю.

— Как знаете. Не хотите ли пропустить по чашечке кофе на Оушен-авеню?

— Хочу, — улыбнулся Голд. — И я знаю место, куда нас пустят с Раффом.

Они покинули пляж, вышли на Оушен-авеню и неспешно побрели в сторону кофейни. Навстречу им шёл парень в красной рубахе, высокий, загорелый и красивый. Он нёс в руках пакет с фруктами, а потом вдруг достал из него апельсин и протянул Лорен.

—Тебе идёт этот цвет, — прокомментировал он, намекая на яркую оранжевую блузку, которая прекрасно сочеталась с тёмной гривой её волос. — И ты очень красива.

Голд был с ним полностью согласен.

— Спасибо! — улыбнулась Лорен, и парень, вежливо улыбнувшись, зашагал дальше.

— Он прав, — отметил Голд. — Это ваш цвет.

— Я знаю, — довольно кивнула женщина, взвешивая апельсин на ладони. — Вот видите, как это просто! Он смело обратился к другому человеку, несмотря на то, что его могли отвергнуть.

— Я вас понял, — рассмеялся Голд. — Пойдёмте! Осталось всего чуть-чуть!

В кофейне они заказали холодный чай. Лорен очистила свой апельсин от кожуры и предложила Румпелю половину. Он согласился только на две дольки и продолжил разговор в том же доверительном настроении. Из-за этого ему становилось всё сложнее спросить её об Альберта, но он должен был спросить.

— Могу я задать личный вопрос?

— Я знаю, что вы спросите, — грустно улыбнулась Лорен. — И мой ответ «да». Да, я люблю его. Это безумно, иррационально, безответственно, отчаянно и больно и в то же время так упоительно прекрасно, что я не могу подобрать другое определение.