Последний аккорд (СИ)

— Любовь не так страшна, как кажется, — мягко сказал Голд. — И ради неё ничего не жалко.

— Страшна не любовь, — она тяжело вздохнула. — Мы боимся потерять любовь, мистер Голд, особенно когда успели познать боль потери. Альберт — моя слабость, и я перед ним совершенно бессильна. Мой эгоизм не позволяет мне от него отказаться, и потому я поддерживаю нелепую игру, опасаясь, что однажды он потеряет интерес.

— Уверяю, вы надолго завладели его вниманием.

— Я очень хотела бы согласиться, но не могу. Знаете, когда я поняла это?

— Я сохраню ваш секрет.

— Это не секрет. Я больше не попрошу вас что-то от него скрывать, и в прошлый раз это было нечестно.

— Я сам поступил нечестно в прошлый раз, — признал он, пусть и считал, что поступил правильно.

— Уже неважно, — она не приняла извинений. — Эта история и не история даже. Просто глупость.

— Расскажите.

— Она не отличается от других, — начала Лорен. — На тот момент прошло четыре месяца со дня нашего знакомства, и мы, как обычно, встретились в отеле. Когда наше свидание подошло к концу, я, как и обычно, собралась домой, но Альберт не хотел меня отпускать, уговаривал, почти умолял остаться с ним до утра. Я уже имела представление о его привычках, о том, как он ведёт себя с женщинами и что хочет от них получить, и подумала, что вот оно правильное решение: я могу остаться, и вскоре он сам прекратит наши странные отношения. Я должна была остаться, но не смогла. Я ушла, надеясь, что он позвонит мне утром и будет звонить каждый день до новой встречи. Я ушла, потому что мне очень были нужны эти звонки.

— Но теперь вы не боитесь остаться, — с улыбкой заметил ей Голд.

— Теперь я стала намного смелее, чем была тогда, — не согласилась она и ответила на поступивший звонок, один из тех, которые ей были так нужны: — Да, Ал. Я в кофейне на Оушен-авеню. Уже собиралась возвращаться. Отлично! Жди!

— Нам пора?

— Мне пора, — мягко поправила Лорен Каплан. — А вам ещё предстоит набраться смелости и спросить про замки!

— Нет, нет и нет! — со смехом открестился Голд. — Даже не надейтесь!

— Не надеюсь, но настоятельно советую.

Они расстались на ближайшем перекрестке. Она через жилые кварталы проложила дорогу до дома, а он вернулся на пляж. Женщина с замками всё ещё была там, как раз успела закончить свою работу, а её маленький сын уже успел разрушить новый шедевр и пытался выстроить из руин нечто, напоминающее цилиндр. Он прошёл мимо них, но потом оглянулся и решил последовать совету доктора Каплан.

— Здравствуйте, — поздоровался Голд.

— О, здравствуйте! — весело отозвалась она, выпрямилась и отряхнула руки. — А я вас знаю! Вы каждое утро гуляете с собакой по пляжу!

— Да… — он неуверенно улыбнулся женщине и протянул ей руку: — Меня зовут Руперт.

— Сабрина, — она ответила на рукопожатие и представила мальчика. — А это Итан.

— Здравствуй, Итан!

— Итан, поздоровайся.

— Здравствуйте, — поздоровался мальчик, которому Голд был совсем не интересен, в отличие от Раффа. — Можно погладить?

— А? Да, можно, — разрешил Голд и первый, как бы успокаивая, погладил пса. — Он очень добрый. Правда, приятель?

— Спасибо!

Мальчик благодарно улыбнулся, робко провёл ладонью по голове Раффа, а потом почувствовал себя намного увереннее и принялся гладить его не только по голове, но и по ушам и по спине, на что сам Рафф не обращал никакого внимания.

— Знаете, я тоже наблюдал за вами, — сообщил Голд Сабрине. — Вы строите очень красивые замки. Поразительно похоже на оригинал.

— Всегда приятно встретить поклонника. Я очень старалась.

— Именно. А потом вы позволяете их рушить. Почему?

— Итан пока не может оценить моё творчество, — с улыбкой ответила Сабрина. — Однажды он оценит и перестанет их рушить, а затем, возможно, построит свой. В конце концов, это всего лишь замок из песка.

========== Зал славы Артура Гайера ==========

В четверг Румпель проснулся позже обычного. Белль отключила будильник и не стала его будить, когда поднималась сама. Накануне ночью он поздно лёг спать, читал книгу Генри. Саму книгу он небрежно бросил на прикроватную тумбочку, поверх прочитанных газет, и первым делом, едва его босые ноги коснулись прохладного пола, он снова взял книгу в руки. Роман внука, депрессивный, тусклый, повествующий об утраченных идеалах и ценностях, представил целую галерею объёмных образов, среди которых нашлось место и художественному воплощению Голда. Румпель редко нравился самому себе, но с точки зрения автора он выглядел абсолютно непривлекательным типом. Это не задевало его так, как Реджину, но всё равно расстраивало, заставляло думать о вещах, о которых ему думать не хотелось. Тяжко вздохнув, он спрятал книгу среди газет, заправил постель, умылся, расчесал стремительно седеющую гриву, отмечая, что ему пора подстричься, растрепал волосы, недовольный результатом, и снова причесался, переоделся в светло-серый льняной костюм, заботливо приготовленный женой, и спустился на кухню.