Последний аккорд (СИ)

Мо редко отнимал у нее много времени. Но бывало, что Белль стояла перед выбором, который скорее можно было отнести к правилам приличия, нежели к чему-либо еще. Она старалась сохранять баланс в любой ситуации и стремилась уделить каждому обещанную минуту.

Как-то раз в среду у них было свидание в квартире над библиотекой, шедшее по уже привычному сценарию: они обедали, немного разговаривали, а потом занимались любовью, снова разговаривали, принимали душ, приводили себя в порядок и расходились до вечера. В ту среду этот алгоритм был немного нарушен.

Они пообедали, поговорили и занялись любовью в этой тесной, но очаровательной спаленке. Голд, разомлевший и довольный, откатился в сторону, и, немного поерзав, развалился на подушках, поглядывая на вполне удовлетворенную жену, готовую вот-вот расслабиться до конца и погрузиться в сладкую дремоту. Лениво Белль взглянула на часы и вдруг так резко вскочила, что он даже немного вздрогнул.

— Вот черт! — запаниковала Белль, оглядываясь в поисках одежды, — Я же должна через двадцать минут с отцом встретиться!

Она поспешно одевалась, остановившись лишь на минутку, чтобы запустить в смеющегося Голда подушкой, которая оказалась на полу задолго до этого.

— Ты можешь перенести, — отметил Голд и сам начал неторопливо одеваться.

— И по какой причине? — Белль уже застегивала блузку, — Прости, папа, но мы не можем встретиться, потому что я потратила все свободное время на.

— Обед со мной.

— И обед тоже был неплох.

— Всего лишь неплох? — насмешливо скривился Голд.

— Я тебя нахваливать не буду, — усмехнулась Белль, сузив глаза. — Ты сам с этим отлично справишься.

— А чем мне еще заниматься, когда тебя нет? — веско заметил Румпель и как-то передумал одеваться дальше, оставшись в одних брюках и снова поудобнее устроившись на кровати. — Даже душ не примешь?

Ему почему-то ужасно хотелось, чтобы она осталась с ним.

— Нет времени.

Она села на край кровати, чтобы надеть туфли, а он поспешил приблизиться к ней и обнять сзади, касаясь носом ее уха. В ответ Белль прижалась к нему, и он понял, что если действительно захочет, то оставит ее здесь, рядом с собой, только вот ей нужно было нечто еще, а ему — то же, что и ей. Но отказать себе в удовольствии немного посмущать ее он не мог.

— А мне это даже нравится, — прошептал Голд. — Что ты куда-то пойдешь вся пропитанная… мной.

— Ты гадкий, противный…

— Ага…

— Мне надо идти, — прошептала Белль, но не сдвинулась с места.

— На самом деле ты просто можешь отменить… и остаться здесь… со мной…

— Не могу. Хочу, но не могу, — собралась Белль и выскользнула из его объятий: — Тем более, избалую тебя совсем.

— Ах так! — он посмотрел на нее как можно нежнее и печальнее, но в глазах плясали озорные огоньки.

— Не смотри на меня так, — пригрозила Белль. — Румпель… Нет.

— Давай убегай, — с тяжелым вздохом он рухнул на постель. — Но только побыстрее… сдерни пластырь.

— Хватит все драматизировать, — отмахнулась она. — Я… Ты… Мог бы…

— Я все уберу. Беги уже! — вздохнул Голд, снова поднимаясь. — А то я тебя здесь оставлю.

— Ухожу, ухожу! — поспешно проговорила Белль, проверяя, все ли взяла.

Затем она наклонилась к нему, чтобы легко поцеловать на прощание, но легко не вышло. Этот поцелуй отразил ее колебания, и она совершенно точно выбирала его, и этого было достаточно. Досадливо всплеснув руками, она все же собралась с силами и ушла, сопровождаемая его едва сдерживаемым смехом. На эту встречу ей не удалось поспеть вовремя.

Мо, впрочем, это не расстроило. Они научились сосуществовать. Мо приходил к ним в гости, не позволял себе неуместных высказываний, и стал хорошим дедом их детям. Голд проникся сочувствием к старику, который просто старался стать ближе к своей дочери, понять ее и создать для себя иллюзию, что она не так уж и далеко отлетела от родного гнезда, и что их связь жива. Румпель понимал это, как никто другой, потому что его собственные дети становились старше и один за другим покидали его, чтобы начать самостоятельную жизнь. Стоит вспомнить его практически ежемесячные перелеты из Бостона в Лос-Анджелес, чтобы понять насколько сильно он дорожил такой связью.

Особенно остро он все это прочувствовал, когда в 2034 Коль получила степень бакалавра, окончила факультет журналистики и прошествовала перед ним в черной мантии за своим заслуженным дипломом. Позже, получив свою порцию поздравлений от Белль, братьев и Роланда, она замедлилась и пошла рядом с отцом, который вскоре и вовсе остановился, чтобы посмотреть на нее. Рассеянно улыбнувшись, Голд поправил широкую синюю ленту с золотыми буквами. У всех были белые, но Коль выделилась, ведь она же Голд. Такая неповторимая и верная себе.

— Ты совсем взрослая, — тихо и грустно сказал он, не веря, что это происходит на самом деле.

— Я так не думаю, — растерялась дочь. — Твой взгляд пугает меня.

— Я просто…

— Пап, ничего не изменилось, — она крепко обняла его. — Все как и прежде.

Но все изменилось. Коль вылетела из гнезда, вылетела первой, и любой ее успех воспринимался, как еще большее отдаление. По крайней мере им.

***