Последний амулет Блаватской

– Я могу завтра позвонить вам?

– По какому поводу?

– Вдруг что-то откроется по убийству Матвея.

– Тайна следствия. Так что на мою откровенность не рассчитывайте. Если когда-нибудь после. Но явно не сейчас. Вы еще тут долго пробудете?

– Пока не знаю.

– Медом вам тут намазали. Нет чтобы сидеть тихо-мирно в Москве.

– Еще успею.

– Как хотите. Я предупредил, что здесь оставаться небезопасно. Подумайте об этом.

– Я учту ваше мнение.

Сипягина вздохнула.

– Жаль мальчишку. Шкода он, конечно, был еще та, но такой смерти не заслужил. Угробили парня. А ему еще жить да жить. Никак к смертям привыкнуть не могу.

– Надя! Ну хоть ты не трави душу и не сентиментальничай, прошу тебя.

Надежда Сипягина умолкла и стала смотреть в окно автомобиля.

Глава тринадцатая. Охотник и жертва

Прошлое, настоящее и будущее – всего одно мгновение в глазах Бога, и мы должны стараться жить у него на глазах.

Оскар Уайльд

На другой день Серафима решила не сидеть сложа руки. Следователь Аристарх не звонил. Она набрала его, но он сбросил ее вызов. Не хочет разговаривать, а если она будет надоедать – вообще рассвирепеет и перестанет общаться. Лучше подождать немного. Вдруг он все-таки позвонит сам. Хотя надежда на это была очень слабой.

Матвей Козлов погиб. Умер в том же самом месте, что и Алена Розова.

Серафима подумала, что она может связаться и переговорить с Людмилой, вдруг та что-то расскажет ей.

Серафиме повезло, Людмила была дома. Она смотрела на гостью невидящими глазами.

– Вы из полиции? Я уже все сказала.

– Нет. Не из полиции. Помните, мы с вами вместе ходили на могилу вашей дочери?

Людмила смотрела на нее без всякого выражения, склонив голову набок.

– Простите, – встрепенулась она. – Мне надо идти.

– Куда?

– Как куда, – удивилась женщина, словно Серафима задала ей странный вопрос. – На кладбище. К Алене.

– Я пойду с вами.

Людмила в ответ на это ничего не сказала. Она вышла из квартиры, закрыв дверь.

– Вы можете помочь мне купить цветы? Это недалеко. Я уже несколько раз приходила с пустыми руками. Это нехорошо.

– Скажите – где. И я куплю цветы.

– За углом цветочный магазин. Я буду стоять здесь и ждать вас.

Вскоре Серафима протягивала Розовой четыре гвоздики.

– Спасибо. Я тороплюсь. Алена ждет меня. С каждым днем она все больше отдаляется от меня. Я пытаюсь отыскать ее дневник и не нахожу.

– Скажите, пожалуйста, – Серафима старалась не отставать от Розовой, – как вы вчера нашли Матвея?

– Кого?

– Мальчика на руинах усадьбы.

– Я не знала, что его зовут Матвей.

Серафима поняла, что память у Людмилы слабеет чуть ли не с каждым днем.

– С вами же говорил Аристарх Петрович.

– Да-да. И такая симпатичная рыжая женщина. Я им все уже рассказала.

– Вы шли по лесу, вышли к Воронихино и увидели…

– Да-да… Там был еще такой мягкий закат. Я торопилась прийти к закату. Алена любила бывать там в это время. Я вышла к усадьбе и вдруг увидела его… Это было так… красиво…

– Красиво? – не поняла Серафима.

– Конечно. Как вы не понимаете. Он был в лучах заката… как ангел. Наверное, он сейчас там, где моя Алена. Они вместе…

Серафима мотнула головой. Они уже почти пришли к кладбищу.

– А они были знакомы?

– Кто?

– Алена и этот мальчик.

– Не знаю, хотя вроде я видела его около нее. Но не помню…

Память Людмилы напоминала ящик со множеством дыр. Норок. Закутков среди хлама, в котором ориентировалась только она. Сложно было выудить из нее что-то полезное и нужное.

– К вам за это время никто не обращался? С момента смерти дочери?

Она покачала головой.

– Никто. Алена была одна… И вот…

– У нее совсем не было подруг?

– Была Римма Семашкина. Но она уехала.

– Они дружили? Были близкими подругами?

– Нет. Близкими подругами они не были. Общались… Пару раз я отпускала Алену к Римме на дачу. Это недалеко от города. Первый поворот около ручья. Дачный кооператив так и назывался «Синий ручей». Я радовалась, что у Алены появилась знакомая. Но та уехала. Ее дедушке дали назначение в Москву. Он сотрудник какого-то министерства. Раньше работал в Ростове. А сейчас перевели. И он всех забрал с собой…

– А мальчик? Друг? – внезапно решилась спросить Серафима.

Людмила скользнула по ней невидящим взглядом.

– Нет. Я бы знала… – И легкая запинка в голосе. – Хотя в последнее время у нее появились от меня какие-то тайны. Я это чувствовала. Но почему, не стала спрашивать…

Они уже стояли у могильного памятника.

– Алена! Я здесь. – Людмила наклонилась и положила цветы. – Алена… – Она что-то бормотала и всхлипывала. – Как же я не уберегла тебя. Нужно было не давать тебе заниматься этой проклятой усадьбой. Ты так любила все, что связано с историей, с этими развалинами. Даже в архиве нашем просиживала, что-то искала…

При словах «проклятая усадьба» Серафима вздрогнула.

В этот момент краем глаза она заметила какую-то темную фигуру. Серафима резко обернулась. Никого. Но ей стало как-то не по себе.

– Я вас провожу, – сказала Серафима.

– Да-да, спасибо…

Обратно они шли в молчании.