Последний Бес. Жизнь и творчество Исаака Башевиса-Зингера

Вскоре после того, как была закончена публикация «Раскаявшегося» в «Форвертсе», эта повесть вышла отдельной книгой на идиш в израильском издательстве «Перец Ферлаг». Но — и в этом сказался весь конформизм личности Башевиса-Зингера — он прекрасно понимал, что западным и светским читателем эта книга будет воспринята как «реакционная», как пропаганда идей еврейской ортодоксии и может нанести удар по его имиджу и популярности, приклеив к нему ярлык «религиозного фанатика». А потому Зингер не спешил с ее переводом на английский и иврит, и дал свое согласие на такой перевод уже после получения им Нобелевской премии, когда его популярности у «либерального» западного читателя уже ничто не грозило.

Таким образом, в течение нескольких лет это, в определенном смысле программное произведение писателя оставалось лишь достоянием тех, кто мог читать его в оригинале. Иначе как трусостью такое поведение художника не назовешь, но в этом и заключается коренное отличие Башевиса-Зингера от таких писателей, как, скажем, Толстой и Достоевский. Последние были великими писателями не только в силу своего художественного гения, но и в силу масштабности, величия собственной личности. Но гениальный писатель Исаак Башевис-Зингер великой личностью на деле никогда не был. Сила его художественного дара, способного поднимать важнейшие вопросы национального и общечеловеческого бытия, была куда больше, чем масштабы его личности.

В сущности, струсив, Зингер не ошибся. Появление «Раскаявшегося» на английском в переводе племянника писателя Иосифа Зингера и на иврите в переводе его сына Исраэля Замира вызвало эффект разорвавшейся бомбы.

Симпатии Зингера к традиционному ультраортодоксальному иудаизму, его сарказм по отношению к современной западной цивилизации были настолько очевидны, а его доводы в пользу возвращения евреев к образу жизни и мировоззрению предков настолько убедительны, что критики в один голос пришли к мнению, что прототипом Иосифа Шапиро является сам автор.

В рецензиях, опубликованных в израильской прессе, прямо высказывалось мнение о том, что Башевис-Зингер, скорее всего, написал о самом себе, о своем собственном возвращении в лоно ортодоксального иудаизма. Подтверждение этой своей мысли они находили в совпадении многих событий в жизни Иосифа Шапиро с известными фактами биографии самого Башевиса-Зингера. Например, описание похода Шапиро к проститутке, во время которого он «вдруг почувствовал такое отвращение, что буквально не сумел сдержать рвоты», безусловно, было взято им из собственной жизни — он уже описал эту историю в рассказе «Друг Кафки», а чуть позже в повести «Молодой человек в поисках любви» признался, что это было не с Кафкой, а с ним самим. Иосиф Шапиро решает стать вегетарианцем, но к тому времени всем поклонникам таланта Башевиса-Зингера уже было известно, что он — убежденный вегетарианец, причем по тем же идейным соображениям, что и его герой, уверенный в том, что «пока люди не перестанут проливать кровь живых существ, мир на земле не настанет. Проливший сегодня кровь животного, завтра может пролить кровь человека».

Наконец, сама несовместимость внутренних моральных принципов, которые Шапиро считал единственно верными с его внешним образом жизни, так же была весьма характерна для самого Зингера:

«Я был лжецом, но ненавидел ложь и криводушие. Я был распутником, но питал отвращение к разврату…»

Однако Башевис-Зингер воспринял эти предположения критиков едва ли не как личное оскорбление. В беседе с сыном по поводу «Раскаявшегося» он с возмущением говорил о примитивности подобного взгляда. Безусловно, пояснял он, каждый писатель вкладывает в почти каждого своего героя и свой личный жизненный опыт, но отождествлять их друг с другом — значит не понимать, что такое литература. Он описал судьбу, мысли и чувства Иосифа Шапиро, и только Иосифа Шапиро, причем сам он отнюдь не разделяет образ мышления своего героя и избранный им путь.