Последний Бес. Жизнь и творчество Исаака Башевиса-Зингера

Да, безусловно, Морис Файтельзон, человек, о котором мельком говорится, что в молодости он продал свою возлюбленную богатому американцу за пятьсот злотых, переполненный гордостью за свои любовные победы, открыто живущий с Селией на глазах ее мужа Хаимла — это и есть Яаков Франк, лжемессия.

И как бы ни очаровывали его философские пассажи и его европейская образованность, следует помнить, что он — Лжемессия, что тот путь, по которому он идет сам и на который увлекает других, — это путь к моральной деградации и гибели.

И — что опять-таки весьма примечательно — первой эту схожесть между Франком и Файтельзоном в романе опять-таки подмечает все та же «дурочка» Шоша.

Само время, в котором выпало жить Ареле и Шоше — это время ложных идей и ложных пророков, время Лжемесии. И не так уж и важно, как именно зовут этого Великого Лжеца — куда важнее быть так же далеко от него, как была Шоша…

* * *

Так о чем же все-таки этот роман — "Шоша"?!

Безусловно, о судьбе целого поколения евреев, вырвавшихся из душного мира своих отцов и дедов к тому, что им казалось Светом и Истиной. Об их безумном стремлении убежать от самих себя, перестать быть евреями, об их фанатичном служении различным лжемессианским идеям и о том, как немногим из них удалось осознать, что подлинный Свет остался там, за спиной — осознать и вернуться к нему.

Для Башевиса-Зингера, самого в определенном смысле слова прошедшего по этому кругу, было несомненно ясно, что еврей, отказывающийся от наследия собственного народа, отвергающий Бога, в итоге утрачивает ту самую нравственную опору, которая единственно и позволяет ему остаться не только евреем, но и человеком вообще. С грустной иронией рассказывает он в "Шоше" о том, как смешны любые попытки заменить эту опору какой-либо другой, и приходит к горькому и почти математически точному выводу о том, что они неизбежно заканчиваются крахом и Смертью — как в физическом, так и в духовном смысле этого слова. Смерть эта может прийти отнюдь не только от рук Гитлера — не случайно в эпилоге выясняется, что Бетси покончила жизнь самоубийством, осознав всю бесплодность своего существования.

Смерть Шоши в дороге, на следующий день после ее ухода с Грейдингером из Варшавы тоже, безусловно, не случайна — она символизирует собой смерть, уход того польского еврейства, олицетворением которого была Шоша. И Зингер не случайно роняет, что она умерла как «праматерь Рахиль» — несмотря на то, что по Библии Рахель была матерью только Иосифа и Биньямина, в еврейской традиции она, как ни странно, воспринимается как Праматерь всего еврейского народа и Главная Заступница его перед Богом.

Мир после Катастрофы, мир без Шоши — это уже другой, безумный, изломанный мир, и именно эта мысль и становится лейтмотивом в последнем романе Башевиса-Зингера «Мешуга» («Сумасшедший»).

* * *

Роман «Мешуга» был написан в 1982 году явно на волне успеха, завоеванного «Шошей», и объявлен автором своеобразным ее продолжением, хотя, по большому счету, это произведение связано с «Шошей» только одним общим героем — все тем же Ареле Грейдингером, живущим теперь в Америке. Роман этот, по общему и, следует признать, справедливому мнению критиков, значительно слабее «Шоши», хотя и в нем есть немало интересных, ярко написанных страниц.

Если и считать «Мешугу» продолжением «Шоши», то продолжение это, в первую очередь, экзистенциальное.

Во-первых, как и «Шоша», «Мешуга» представляет собой продолжение «игры в мемуары». Некоторые герои романа знакомы читателю по прежним, псевдоавтобиографическим произведениям Башевиса-Зингера, прежде всего, опять-таки, по повестям «Молодой человек в поисках Любви» и «Заблудившийся в Америке», однако на самом деле речь идет о художественном вымысле, о своеобразной игре с Зингера с собственной судьбой во «что было бы, если…».

Во-вторых — и это, по видимому, главное — основная коллизия «Мешуги» совпадает с основной коллизией «Шоши». Но на этот раз, оказавшись в схожих обстоятельствах, Ареле Грейдингер делает совершенно иной выбор: он соглашается жениться на Мирьям, которая одновременно любит и его, и старого, смертельно больного Макса Абердама и какое-то время сожительствует с ними обоими, не будучи при этом официально разведена с мужем.

Впрочем, на этот раз в романе нет ни одного героя, о котором можно было бы сказать, что он ведет нравственный с еврейской точки зрения образ жизни. Макс Абердам спит практически со всеми знакомыми ему женщинами. Мирьям спит с Абердамом и одновременно с готовностью ложится в постель с Грейдингером. Грейдингер продолжает любовные отношения со Стефой, что совсем не мешает ее престарелому мужу Леону, затем он заводит интрижку со служанкой Абердамов Цловой, и время от времени заглядывает в гости к другой своей давней любовнице Фрейдл… Линн Страллнер, богатая американка, за ребенком которой присматривает Мириам, оказывается лесбиянкой…

В мире, где нет Шоши, не находится места и для Бога и Его заповедей, а значит, «все позволено», значит, нужно жить единственным днем, никак не сдерживая любые свои страсти и желания.