Последний бой Лаврентия Берии

История с Вознесенским их всех многому научила – нельзя ставить экономику в зависимость от председателя Госплана, государство должно ненавязчиво регулировать ее, а не дергать за веревочки. Но для этого надо было «всего-навсего» разработать новую политэкономию социализма.

– Учись торговать, Лаврентий, – усмехался Сталин, знакомя Берию с планами реформы.

– Я торговал еще тогда, когда все наганами махали, – с деланной обидой и усмешкой в глазах отвечал Берия. Взял из вазы мандарин, подкинул, поймал: – И не так плохо, кажется, зарабатывал деньги…

– Так на чем их можно заработать, а, товарищ Берия? – прищурился Сталин. – Имей в виду, СССР несколько больше Грузии, а Председателем Совета Министров быть куда труднее, чем секретарем ЦК…

А потом наступил день, когда Берия сказал, что не может быть Предсовмина, и объяснил почему. Он ожидал грома и молнии или, по крайней мере, недовольного: «Доигрался! Сколько раз я тебя предупреждал?», но вождь только подошел и положил руку ему на плечо.

– Я догадывался о чем-то подобном, – сказал он. – Если так, постарайся хотя бы провести реформу. Делай, что сможешь и сколько сможешь, а дальше мы что-нибудь придумаем…

По новому плану вождя Маленков должен был стать Предсовмина, Берия – его заместителем и реальным главой государства. Самым сложным во всем этом по-прежнему оставалась перестройка системы управления, отстранение партии от реальной власти, хотя в этом у вождя был надежный союзник – переведенный в 1949 году в Москву Хрущев. С его помощью Сталин собирался жестко контролировать партию, постепенно опуская ее на то место, которое было ей предназначено в новом СССР. Для того он и разыграл тогда так восхитившую Берию комедию на Пленуме ЦК.

XIX съезд, первый за тринадцать лет, был поистине триумфальным и траурным одновременно. Триумфальным он стал для рядовых делегатов – еще бы, за эти тринадцать лет одержана великая победа, практически восстановлено народное хозяйство, народ живет все лучше и лучше. Траурным же его ощущали работники аппарата ЦК, понимавшие, куда гнет вождь. На пленуме, состоявшемся сразу же после съезда, привычное Политбюро было заменено Президиумом – двадцать пять человек, причем только половина из них партработники, остальные пришли из промышленности. Такой руководящий орган был изначально неработоспособным. Но и это оказалось не все. Взяв слово в конце пленума, Сталин неожиданно потребовал отставки. Его заявление стало поистине громом среди ясного неба.

Менее умное большинство членов ЦК пришло в ужас: как же теперь без Сталина! Более умное меньшинство охватил еще больший ужас: отставка Сталина от партии при умелом маневрировании могла легко превратиться в отставку партии от жизни страны – если того захочет Сталин. А Сталин уже не раз давал понять, чего именно он хочет.

И тут поднялся Маленков:

– Товарищи! Мы должны все единогласно и единодушно просить товарища Сталина, нашего вождя и учителя, быть и впредь Генеральным секретарем ЦК КПСС.

И зал, словно только того и ожидал, взорвался аплодисментами. Сталин стоял и слушал, потом махнул рукой и сел на место. Теперь он мог делать в партии, что хотел.

И как раз в это время Игнатьев стал обкусывать сталинскую охрану. Сначала, обвинив в злоупотреблениях, убрали Власика. Потом уменьшили численность охраны. Этой осенью вождь впервые не поехал в отпуск на юг, остался в Москве, и непонятно было – то ли он слишком занят реформой власти, то ли чего-то опасается. В последние дни, когда умер комендант Кремля Косынкин, беззаветно преданный ему человек, Сталин больше не выезжал с дачи. После того как Рюмин заявился к Меркулову с повинной, вождь сказал, что Берии снова придется взять МВД – сказал буднично, между делом, но так, что не было никакого желания с ним спорить. Слияние министерств и замена министра должны были произойти в первой половине марта – смерть Сталина лишь на несколько дней ускорила эти события.

Нет, никто бы не удивился, если бы Сталина и в самом деле убили, однако диагноз не оставлял места для сомнений. Берия советовался со своими доверенными врачами и получил совершенно однозначный ответ. Теоретически можно спровоцировать инсульт у гипертоника – если при повышении давления дать ударную дозу лекарства от гипотонии. Но проделать такое с человеком, не страдающим гипертонией[105] – слишком неверное дело, получить нужный результат – один шанс из тысячи, и надо быть полным дураком, чтобы убивать таким способом. А настолько глупого экспромта, какой получился в реальности, никто не предполагал…