Последний бой Пересвета

Ах, как походил он сейчас на отца своего, князя Ивана Красного! Тот же глубокий, подернутый тайной думой взгляд, та же величественная осанка, те же тёмно-русые кудри, сбрызнутые первой сединой. Дмитрий старался не смотреть на старшего Константиновича, говорил ровно, голос волнения не выдавал. Юный князь Роман из Ярославля, видя это спокойствие, устыдился собственной горячности, отошёл от Владимира Храброго, первым начавшего спорить с Олегом, и в явном смущении вернулся на положенное место за столом.

– Слухом Земля полнится! – гремел Дмитрий Константинович. – С тех пор как ты, отче, у меня храмы позапирал, много воды утекло! Ныне народ тебя чуть ли не святым чудотворцем почитает!

Дмитрий Константинович скривился. От воспоминаний о давней обиде в нём закипал гнев. Чрево князя сотрясалось, лысая голова покрылась красными пятнами, бородища встала колом. Честное собрание с немым изумлением взирало на Дмитрия Константиновича. Дмитрий Московский также молчал. Лицо его сделалось неподвижным, словно у деревянного истукана, но глаза метали молнии. Оглядевшись, суздальско-нижегородский правитель понял, что слишком дорого обойдётся ему дальнейшее поношение Сергия, и потому замолк, грузно опустился на скамью.

Сергий же, выждав немного, напевно произнёс:

– Буду говорить с вами о змее лютом и жадном. Вот уж полтораста лет, как ходит он по нашей земле, палит её и разоряет.

Слова старца эхом разнеслись по горнице, и показалось Пересвету, будто уже не горница это, а храм, и сейчас начнётся служба.

– Сядьте, братья, – голос Сергия звучал кротко, но чувствовалась в нём внутренняя твёрдость. – Разговор долгий будет.

Князья, сами не зная отчего, повиновались. Как если бы и в самом деле оказались они не взрослые мужи, а дети малые, расшалившиеся, которых мудрый наставник призывает утихомириться, дабы можно было начать урок.

Сергий продолжал свою напевную речь:

– Вот шёл я сюда по зимнему лесу, шёл по дороге езженой и думал себе думу – о змее лютом и о возможности победы над ним. Так пришёл я в Переславль. Молился в соборе, к Господу обращался, чтобы Он направил меня, подсказал ответ – как победить змея. И пока я молился, взор мой обращался то на роспись стенную, то на икону, где змей присутствует. И увидел я, что везде одно и то же – везде змея побеждает воин в доспехах и с копьём в руке. Потому и дошел я до палат, где собрались благородные князья, владетели и управители, воины храбрые.

– И кто же из нас тот воин, который победит змея? – ехидно спросил князь Олег Иванович Рязанский, никак угомониться не желавший. – Уж не великий ли наш князюшка Дмитрий Иванович? По силам ли ему? Змей-то многоголов…

– Верно говоришь, – неожиданно для всех кивнул Сергий в ответ на Олеговы слова. – Змей многоголов и потому одного воина мало. Сколько ни есть воинов на этом честном собрании, всем дело найдётся.

– Да что нам змей! – задорно крикнул юный Роман Васильевич, поняв мысль старца. – Мы ка-а-а-ак единым кулаком вдарим, та-а-а-ак и сметём супостата, чтоб не творил, паскуда, более непотребств на нашей земле…

– Да, по Мамаю надо единодушно вдарить! – внёс свою лепту Борис Константинович, брат суздальско-нижегородского князя. – Всем миром надо препону ему поставить! Встать на рубежах стеной нерушимой!

– Нет, братец! – возразил Дмитрий Константинович. – Не станем стен городить! В степь пойдём! Первыми нападём на темника! Разметаем кибитки, возьмём казну!..

– И баб его! – добавил Василий Васильевич Ярославский.

– Баб пускай рязанец берёт! Его бояре на татарках женятся! – захохотал Семён Оболенский.

– Коли будем так рядить, дети наши уж точно татарами зваться будут, – буркнул себе под нос Пересвет, но никто его не услышал. Разве что владыка бросил на своего челядинца мимолетный разгневанный взгляд.

– Предлагаете нам поход на Орду учинить?! – вскипел Олег Рязанский. – Посмотрим, достанутся ли моим боярам татарские бабы. Я вот сомневаюсь!

– Да сомневайся! Сомневайся! Без тебя управимся! – накинулся на него Борис Константинович. Он единственный во всём собрании не снял кольчуги, а как был с дороги, так и сел к великокняжескому столу. Наверное, потому-то плохо сиделось Борису, неудобно, неспокойно.

– Нельзя со змеем воевать, когда такая междоусобица, – возразил Сергий.

– А что ж делать, отче?! – возопил Борис. – Сколько ж ждать, пока дурни одумаются, а трусливые осмелеют? Этак можно ещё полтораста лет оставаться под игом поганых.

– Что делать? – кротко переспросил старец. – Отвечу, – голос его вдруг сделался строгим. – Тебе, Борис Константинович, жить так прежде: в срок выход[43] Орде отсыпать. Да всё сполна платить, не скупясь, сдирая последнюю шкуру со смердов своих.

Сергий обернулся к суздальско-нижегородскому князю:

– А тебе советую смирно за стенами нижегородскими сидеть и брата своего Бориса Константиновича придерживать, чтоб на низ Волги не совался! Да сынка приструнить, чтоб купеческие караваны из Орды и обратно через свои земли пропускал невозбранно.

Старец глазами отыскал князя Рязанского: