Последний демиург

Невероятно ровная чёрная дорога блестела от измороси, и Вереск, пошатываясь, ковыляла по широкому, разделённому толстой белой полосой, тракту. Она не понимала, куда идёт, зачем и что ждёт впереди. Где-то глубоко в душе дрожала, словно капля росы, робкая надежда. Я найду его, – думала Вереск. – Я непременно найду его. Он здесь. В безмирье. И я найду его.

Мимо с рёвом пронеслась огромная железная коробка. Глаза коробки сияли холодным хищным огнём. Вереск едва успела отскочить в сторону, но тут из-за угла выскочила ещё одна коробка и с огромной скоростью рванула вперёд, а спустя секунду весь тракт заполнился здоровыми ревущими железяками, исторгающими ядовитый серый смрад.

– Страшно? – раздалось над самым ухом. Вереск ахнула, развернулась и обомлела: рядом стояла, сияя улыбкой, черноволосая девушка небывалой красоты. Белая мраморная кожа, казалось, светилась изнутри, смоляные волосы тяжёлыми волнами падали на плечи, синие глаза блестели.

Любой мужчина, увидев её однажды, влюблялся бесповоротно...

На девушке было скромное дорожное платье и тёмный плащ с глубоким капюшоном.

Вереск сразу поняла, кто перед ней.

– А ты крепкий орешек, – заявила знакомая незнакомка. Говорила она совершенно беззлобно, по-приятельски. – Сумела добраться сюда.

– Ты усыпила кракена, – догадалась Вереск. – Песней.

– Разумеется.

– И пришла сюда, чтобы... – Руки непроизвольно сжались в кулаки. – Чтобы убить Ладимира!

– Увы.

– Увы? – Захотелось залепить красотке пощёчину.

– Работа такая. – Девица склонила голову на бок и игриво подмигнула.

– Я... Я не позволю! – прошипела Вереск и шагнула вперёд.

– Хочешь драться? – усмехнулась красавица. – Как мило. А я-то хотела предложить тебе помощь...

Она нарочито глубоко вздохнула и надула пухлые губки.

– Помощь? – Вереск не кричала, но рычала. – Какую помощь ты можешь предложить? Ты... Ты отняла у меня всё, что мне дорого! Ты обманула Авана, разрушила Мейду и меня чуть не сожрала! А теперь заявилась в безмирье, чтобы погубить того, кого я люблю!

– Безмирье? Серьёзно? – В синих глазах заплясали чертенята, а губы дрогнули. – Это не безмирье, милая. Это – реальность.

– Реальность?

– Самая что ни на есть реальная реальность, – кивнула красавица. – Пойдём, я покажу тебе правду.

Она взяла Вереск за руку, и они взлетели. Взмыли в воздух и, невесомые, поплыли сквозь серое утро.

Странно это, стать бестелесным призраком, что легче облаков. Лететь, поглядывая сверху на мирскую суету и знать, что впереди тебя ждёт правда. Горькая, как сок болотного корня, и неизбежная, точно могила. Вереск не чувствовала страха, но ощущала обречённость, насквозь пропитанную тоской и отчаянием.

Внезапно она поймала себя на мысли, что вспоминает слова и названия. Асфальт, бетон, метро, проспект, машины, час пик, пробка...

Вдалеке серебром мерцала река. Её название вертелось на языке и песком скрипело на зубах. Короткое, ёмкое и родное, как имя матери. Вереск изо всех сил напрягала извилины, но название ускользало от истерзанной памяти, тонуло и растворялось в утраченном прошлом.

Безликая молчала. Её чёрные волосы развевались на ветру, а губы сжались в тонкую линию.

Работа... – вспомнила Вереск. – У неё такая работа – уничтожать миры.

"Когда рождается демиург, вместе с ним в мир приходит забвение...", – говорил Штурман.

Наверное, в этом вся суть, – рассуждала Вереск, глядя на свою загадочную спутницу. – Демиург создаёт, а забвение пожирает всё им созданное.

Созданное и забытое...

Поток машин внизу становился плотнее. Вереница чёрных зонтов растянулась на целую лигу. Город проснулся, ожил, загудел и захлопотал, как торопливая суетная старуха. Все куда-то бежали, ехали, кричали, опаздывали... и никому не было дела до двух летящих по воздуху молодых женщин.

– Они не видят нас, – пробормотала Вереск себе под нос. Безликая не ответила. Только фыркнула и поднялась выше.

Лабиринты серых улиц затягивали глубже и глубже. Вереск с ужасом осознала, что ни за что не найдёт пути обратно.

Обратно? – оборвала она себя. – Куда обратно? Мейды больше нет. Нет Приюта Рассвета, Солёного утёса, Пристанского городка, пролива Безмолвия и Рассветной бухты. Ничего не осталось. Ничего!

– Не терзайся. – Безликая, похоже, даже не думала скрывать, что читает мысли. – Ты скоро встретишься с ним. Потерпи. Осталось немного.

И Вереск терпела.

Она бы вытерпела всё... всё, что угодно, лишь бы снова увидеть Ладимира. Хотя бы мельком.

"Обещай, что не будешь искать меня. Искать и пытаться спасти", – сказал он тогда, но она не успела ответить...

Я найду его. Найду! – стучало в висках заклинанием. – Найду и спасу. Чего бы мне это не стоило.

Безликая обернулась и как-то странно посмотрела на неё.

Ничего. Пусть смотрит, – решила Вереск. – Пусть знает, что я готова на всё.