Последний день лета

– Ну, значит, нанял он меня, заплатил. В аккурат ко времени я сдал назад к крыльцу ритуального зала. Пока выносили гроб, ко мне в кабину мужик заскочил. Я, говорит, родственник усопшего, с вами поеду.

– Знали его? Раньше видели? – спросила Ульяна.

– Погодите, – остановил ее Николай. – До этого мы дойдем. Ну, значит, поехали мы на Старокущинское кладбище, гляжу, деньги сует. Да не просто деньги – деньжищи. «Зачем? – говорю ему. – Мне уже заплатили». А он объясняет: у покойника в Старой Куще крестная живет, старушка неходячая. Надо бы к ней завернуть, дать попрощаться с крестником. Ну, я подумал: чего бы не заехать, если родственник просит. Как добрались до поворота в Старую Кущу, так и свернули.

– Помните, у какого дома останавливались?

– На окраине, рядом с картофельным полем.

– Если сейчас поедем, найдем?

Николай поскреб пятерней в затылке.

– Не знаю. Там многие дома развалились, жители разъехались, остались одни дачники, в основном москвичи.

Богданов тронул машину:

– Едем в Старую Кущу. А вы заканчивайте вашу историю.

– А что там заканчивать? Подъехали к дому, слышу, гроб потащили. Спрашиваю: это еще зачем? Родственник отвечает: крестная неходячая. Ну, думаю, ладно. Минут пятнадцать прошло, не больше – гроб вынесли из дома, поставили в кузов. Родственник подошел, постучал по кабине, дескать, езжай!

– С вами не поехал? – спросила Ульяна.

– Нет, не поехал. Я когда отъезжал, видел в зеркало, как он рассчитывался с мужиками, которые гроб таскали.

– Как они выглядели?

– Обыкновенные, деревенские, пьющие. Видать, в деревне их подрядил.

Вскоре на обочине дороги показался указатель «Старая Куща». Богданов убавил скорость и аккуратно свернул на неширокую дорогу.

– Теперь давайте поговорим про того родственника, который ехал с вами в кабине. Видели его раньше? Знали?

– Знать не знал, а года через два в милиции встретил.

– Гражданский?

– Нет, в милицейской форме. Звания не припомню.

В разговор с жаром вмешалась Ульяна. У нее был такой вид, как будто она гонится за преступником, даже дыхание участилось.

– Можете описать его внешность?

– Ну вы даете! – воскликнул Николай. – Прошло двадцать пять лет. Я и друганов своих тогдашних в лицо не помню, фамилии напрочь позабывал.

– А поездочку ту запомнили, – подколол Богданов.

– Так то ж случай неординарный. Такое не забывается.

При виде первых домов Ульяна беспокойно заворочалась в кресле:

– Кажется, подъезжаем.

– Ну, Николай, не подведи, – предупредил Богданов. – Смотри в оба!

– Смотрю, э-хе-хе… – крякнул тот и от чрезмерного старания подался вперед, так что его огромная голова оказалась вровень с Богдановым и Ульяной.

Картина, которая явилась им в деревне Старая Куща, была весьма и весьма печальной. Бо́льшая часть домов стояла с провалившимися крышами в безумных зарослях зелени. Всеобщую разруху изредка скрашивали ухоженные летние домики дачников.

Они медленно проехали через всю деревню, состоявшую из одной длинной улицы. Потом, ввиду отсутствия результата, Богданов развернул машину и направил ее назад.

– Да нет, я же помню! Дом стоял на окраине, возле картофельного поля, – будто извиняясь, проговорил Николай.

– Смотрите. Смотрите внимательнее.

Добравшись до околицы, Николай вытянул руку и скомандовал:

– Туда! Сверните туда!

Богданов свернул и затормозил у развороченных ворот, за которыми стоял бревенчатый дом с заколоченными окнами.

– Здесь! – решительно заявил Николай. – Точно здесь!

Богданов открыл дверцу и посмотрел на Ульяну:

– Идемте! – Потом оглянулся на Николая. – Вы ждите нас здесь.

Через заросший кустарником двор они пробрались к дому и поднялись на ветхое крыльцо. Богданов постучал кулаком в дверь, но ему не ответили.

– Зачем стучать? – проговорила Ульяна. – Совершенно очевидно, дом нежилой.

Он огляделся, поднял с земли ржавый металлический прут и, всунув его в щель, вырвал дверной замок из прогнившего косяка.

Богданов первым вошел в сени, затем по коридору в одну из комнат. Ульяна шагала за ним, и с каждым шагом сердце ее билось все чаще.

Стены в доме были обшарпанные, мебель – полуразвалившаяся. Дойдя до комнаты, Ульяна обвела ее взглядом, прошла к окну и увидела через доски, прибитые крест-накрест, большое картофельное поле. Справа – покосившийся забор, за ним угол соседнего дома.

Перед глазами полетели «белые мухи», ноги подкосились, и она упала на грязный пол.

Голос Богданова прозвучал будто издалека:

– Что с вами?! Ульяна!

Следователь бросился к ней, но, не сумев поднять, выбежал на крыльцо:

– Николай! Быстро иди сюда!

Тот непонимающе прокричал:

– Чего?!

– Сюда, говорю, иди! Быстрее! – Не дожидаясь, он быстрым шагом вернулся в комнату и увидел, что Ульяна пришла в себя и уже сидит на полу. – Как ты?

Она вытянула руки перед собой, давая понять, чтобы ее не трогали.

В комнату вошел Николай.

– Чего звал-то? Что надо делать?

– Уже ничего. Иди.

Оставшись наедине с Ульяной, Богданов присел перед ней на корточки.

– Что случилось?

Она помотала головой и сквозь слезы пробормотала:

– Все дело в комнате… Я узнала бы ее через сотню лет.