Последний долг

Взглянув вновь на дыбу, почувствовал, как на лбу выступили крупные капли пота. Я сбился со счёта, сколько раз был прикован и оставлен тут подумать о содеянном, пока мои мышцы и суставы трещали от натяжения и горели от боли.

До того дня, пока он не привёл Жасмин разделить этот урок со мной.

Мы же были детьми. Доверчивыми и наивными.

Чёртов ублюдок.

Развернувшись, я подошёл к отцу и схватил его за руку.

— Даже сейчас ты смотришь на меня, будто я самое главное разочарование. Я чувствую тебя, отец. И ты действительно думаешь, что я не смогу. — Посмотрев ему прямо в глаза, я прошипел: — Так вот, ты ошибаешься. Я это сделаю только потому, что ты сделал со мной. Нила, может, и простила бы тебя, но я нет. Не могу. По крайней мере, пока ты не заплатишь.

Кат выпрямился, поведя плечами под моими ладонями. Руки его были связаны, так что сделать он ничего не мог, но попыток заболтать меня он не оставлял.

— Ты всегда был слабаком, Кайт. Но если ты отпустишь меня, я передам наследство. В день твоего рождения я дам тебе всё, что ты захочешь.

Стиснув зубы, подтолкнул отца ближе к дыбе.

— Мне не нужны твои деньги.

Он споткнулся.

— Они не мои. Они твои. Я был просто казначеем, до достижения тобой определённого возраста.

— Что за чушь. — Разрезав на его запястьях верёвку, ту самую, которой была связана Нила, я толкнул его.

Он застонал, ударившись спиной о деревянный стол дыбы, обтерев одеждой пыльное дерево. Отец попытался встать, но я не позволил, и, не сумев сопротивляться, Кат распластался на хитроумном устройстве.

Не мешкая, снятую только что с его рук верёвку, я накинул ему на шею, переместившись на другую сторону деревянной скамьи. Бечёвка легла строго под подбородком, пригвоздив его, словно насекомое, заставив выгибаться и задыхаться.

Сыпя проклятиями, Кат пытался бороться с удавкой.

Я не дал ему возможности заговорить, затянув петлю сильнее.

И чем сильнее я затягивал верёвку, тем сильнее становились его эмоции. Но я мог игнорировать их… пока.

— Слова не помогут, старик. Я многому у тебя научился за эти годы. Давай проверим.

— Подожди… — прохрипел Кат в тот момент, когда я привязывал верёвку к крюку под скамьёй. Он лежал неудобно, свесив ноги. Обойдя отца спереди, я подхватил его под колени, перенеся тело на стол.

Он не мог остановить меня, ибо был слишком занят удавкой на шее и нехваткой воздуха.

Уложив его тело удобней, я принялся за руки. Ухватив его за правое запястье, пригвоздил его к крепкой деревяшке над головой, обернув кожаным ремешком, и с силой затянул.

— Нет, подожди! — хватаясь свободной рукой за горло, просипел Кат.

Он тяжело дышал, в то время как я совершенно спокойно подошёл к изножью стола, чтобы пристегнуть его правую ногу. Кожа загрубела от крови и времени, но всё же обернулась вокруг его лодыжки. Приподняв джинсы, я туго затянул ремень.

— Джетро, стой.

Я не среагировал.

Аккуратно я переместился на другую сторону стола. Он взбрыкнул, когда я придавил его левое колено к деревянной поверхности, и пришлось побороться, прежде чем удалось пристегнуть ногу. Я победил, хоть и запыхался.

Я знатно устал от скитаний по миру и был слаб.

Но во мне, всё же, осталось достаточно сил, чтобы одолеть его.

Наши взгляды встретились, когда я, обойдя стол, потянулся к его левой руке.

— Нет, — распахнув широко глаза, захрипел Кат, когда я с силой отвёл его руку, пальцами которой он пытался подцепить верёвку, сдавливающую горло, и грубо припечатал её к деревянной поверхности над головой отца. Он тяжело дышал, пока я, склонившись над ним, затягивал последний ремень.

Итак, Кат был связан по рукам и ногам. Никакого сопротивления, без возможности сбежать — полностью в моём распоряжении.

— Всё ещё думаешь, что я не смогу? — спросил я, посмотрев на него немного жалостливо. Будучи моложе, я всегда надеялся, что он будет ко мне снисходителен. Слепо верил, что мой отец не сможет сделать мне слишком больно.

Но Кат думал иначе. Он помнил, что делал со мной. Помнил каждый крик и мольбу. Настал его черёд.

Я потрепал его по щеке.

Кат тяжело вздохнул, губы его посинели.

— Джетро… блядь, подчинись, и я…

— Больше никогда, отец. — Не желая придушить его раньше времени, я снял верёвку со штыря у основания стола, освободив горло Ката. Аркан соскочил, оставив ярко-красную полосу на коже.

Он вдохнул, жадно хватая воздух.

Оставив его отдышаться, подошёл к столу под заляпанным окном — ни моего отражения, ни прекрасного вида на улицу. От времени мутное стекло сокрыло всё, оставив только меня, моего отца и неотвратимое.

Переживания Ката нарастали, угрожая утопить меня. Но на свою беду он пока не был напуган. Глупый старик всё ещё был уверен, что я не смогу.

Что ж, я докажу обратное.

Ухватившись за угол ещё одной грязной простыни, я сдёрнул её, обнажив длинный стол, и лежавший на нём мерзкий инструментарий.

Сердце ёкнуло, когда взгляд невольно выхватил каждый предмет. Большинство было использовано на мне, но немного досталось и Жасмин.

Содрогнувшись, я поддался памяти, провалившись в воспоминания.

— Нет! Не трогай её!