Последний долг

Здесь, под водой я обрёл то, что не мог найти.

Прощение.

И только когда лёгкие стали гореть от нехватки кислорода, я, сбросив обувь, оттолкнулся от дна, устремившись к поверхности. Вода обтекала, очищая меня снаружи и внутри, не только от сегодняшней грязи, а от всего.

Я ведь пошёл на это не ради забавы, а ради тех, за кого следовало бороться.

Я не чувствовал мести или злобы.

Я был помилован.

Я словно заново крестился.

Вынырнув на поверхность, я сделал жадный вдох, чувствуя перерождение. Усталость отошла на второй план, боль от ран притихла, и я поплыл к берегу.

На горизонте занялся рассвет. Ярко-красные, жёлтые и полосы цвета охры разрезали ночное небо. Какая ирония — дым скрыл Млечный путь, а огонь очистил Хоукскридж Холл.

Я наблюдал, пребывая в ледяных объятиях воды, но холод брал своё.

Зубы застучали, и мелкая дрожь пошла по телу. Я буквально жаждал тёплую постель… и Нилу рядом.

Я сделал то, что должен был, несмотря на страх потерять себя.

И мне уже больше нечего бояться.

Я посмотрел на горящий огнями Хоукскридж Холл. Глаза моментально нашли окна спальни Нилы, словно маяк, посылавшие свет для меня.

Зовущие обратно из бушующего моря.

Я выбрался на берег.

Ты нужна мне, Ниточка.

Очень нужна.

Она залечит мои раны.

Поймёт, зачем я пошёл на этот шаг, и примет меня без вопросов, ультиматумов и проверок.

Будет любить меня безоговорочно.

Сердце успокоилось, как и мой разум.

И наконец…

Наконец…

Я обрёл мир.

ГЛАВА 33

Кестрел

СУЩЕСТВОВАЛА поговорка, что люди способны знать только одну вещь.

Одно абсолютное, неоспоримое убеждение, в котором все остальное — наши мысли, мнения, карьера, симпатии, антипатии — даже весь наш жизненный выбор — является средством для интерпретации и корректировки.

Только одно единственное, что являлось неопровержимым, — мы существуем.

Как биологический вид — как разумная раса с культурой и историей, — мы знали, что мы жили, дышали и существовали.

Ничто другое, кроме этого, не являлось основой — только знание того, что мы живы. Благодаря этому мы эволюционировали, потому что вместе с нашим существованием пришло осознание того, каким великим даром является жизнь.

Некоторые из нас растратили это знание впустую.

Другие же усложняли все до такой степени, что не было никакого спасения, но большинство из нас ценили тот маленький подарок, который нам сделали, и были благодарны за него — независимо от того, насколько он был низок или высок, богат или беден, хорошим или плохим.

Мы существовали, и это было чудесно.

Я никогда по-настоящему не понимал, насколько был благодарен.

Но не теперь.

Когда я находился между мирами, где боль, смерть или даже время не могли до меня добраться, в моей власти было бесконечное пространство, чтобы все осмыслить и понять. Я существовал как нечто большее, чем просто мужчина, большее, чем брат, или друг, или сын.

Я существовал, потому что приносил пользу тем, кого любил.

Я дорожил своей сестрой.

Я помогал своему брату.

И я делал все возможное, чтобы оставаться верным своей душе, а не внешним факторам, пытающимся меня изменить.

Я жил по правилам, и это единственное, что имело значение.

Я бы не стал лгать о том, что не скучал по своей жизни. Я скучал по отношениям с теми, кто был мне небезразличен. Я скучал по своему дому, своему имуществу, своему будущему. Я скучал по мирским вещам, потому что знал, что никогда больше их не увижу.

Джетро было нелегко полюбить. Он был причиной боли моей сестры, моего тяжелого детства. Он был… трудным. Но также он был самым преданным, любящим, крутым братом, о котором я только мог мечтать.

Он заслужил прощение за свои поступки. И мне нравилось осознание того, что я сыграл свою роль в том, чтобы помочь ему стать лучше — человеком, которому было бы легче жить с его положением.

Мое время истекло, мое существование почти закончилось.

И хотя мне было грустно уходить, я не боялся.

Потому что я жил.

И поскольку я существовал в реальном мире, я навсегда останусь в памяти.

Я бы двинулся дальше. Я бы превзошел себя. Я бы рос, менялся и достиг бы таких высот, которые открыли бы для меня нечто новое. Я бы снова увидел тех, кого любил, но ненадолго.

И это тоже было нормально.

Итак, я находился в своем промежуточном мире, прислушиваясь к тишине, паря в пустоте, просто ожидая подходящего момента. Я не знал, откуда была эта уверенность. Не знал, почему я ждал. Но что-то удерживало меня, привязанным к миру, которому я больше не принадлежал.

Пока однажды я не почувствовал это.

Этот фрагмент.

Тишина превратилась в возвышенную музыку, небытие заполнилось теплом, а умиротворение сменилось позволением уйти. Я знал, что с ним все будет в порядке. Я знал, что с ней все будет в порядке. С семьей, которая выстояла, будет в порядке.

Мой отец мертв.

Бонни мертва.

Дэниель мертв.

Зло окончательно исчезло из моего дома.

И Джетро больше не нуждался во мне.

Не потребовалось и малейших усилий, даже вздоха или осознанной мысли.

Я просто… отпускаю… все.

Он заполучил ее.

Он победил.

У него было само его существование.

Нила была сейчас рядом с ним.