Последний долг

— Мне всё равно не жить, так какая разница, если я смогу прихватить тебя с собой.

Воля оставила её, сменившись жутким спокойствием. Она явно хотела поговорить, и мне стало безумно любопытно.

Чёрт.

Несмотря на жажду покончить с ней, мне невыносимо захотелось услышать её последние слова.

— Если не закричишь, я позволю говорить.

Старуха кивнула.

Было ли это глупостью или совершенным безумием доверять ей? Возможно, но я убрала руку.

Отвернувшись, она жадно вдохнула. Шиньён её растрепался о ковёр и стал похож на дохлое животное.

Нависнув над ней чёрной смертной тенью, я зажала её хрупкое тело коленями.

Сто четыре.

Сто пять.

Сто шесть.

— Ты же не глупа, дитя, и понимаешь, что заплатишь за это, как только вернётся Клэрити. И это хуже, чем смерть. Неужели ты ещё этого не усвоила?

— Усвоила.

— Тогда слезь с меня, и я прослежу, чтобы тебя не покалечили слишком сильно, — жутко улыбнувшись, заверила старуха. — Но можешь подождать ещё немного, и я лично разорву тебя на части. — Угроза легко слетела с её ярко накрашенных губ.

— Я, пожалуй, подожду, — улыбнувшись и склонив голову набок, ответила ей. — Сначала я хочу получить ответы.

— Я дала тебе их достаточно.

— Нет, то была скорее запутанная история, искажённая твоим ви́дением.

Она фыркнула.

— Я хочу знать, почему ты такая. Почему не закончила эту древнюю вендетту? Может ты свихнулась и передала эту болезнь сыну, или ты просто стала такой?

— Ты глупая, глупая девочка. Я помогла сохранить вместе эту семью. Нет ничего плохого в том, чтобы любить своих близких больше остальных.

— Ничего плохого даже в убийстве?

Она усмехнулась, обдав меня неприятным предсмертным дыханием.

— Особенно в убийстве. — Ведьма приподняла голову с ковра, сблизившись со мной взглядом. — Особенно в убийстве твоих кровных родственников. Вы нам задолжали.

— И чем же мы заслужили такие бесчеловечные пытки?

— Ты сама знаешь чем!

— Нет, не знаю. И никогда не пойму, ибо понять это невозможно. Ты больна. С этим нужно покончить.

Старуха закашлялась.

— Ты не знаешь обо мне ничего, — наконец прохрипела она.

— Так расскажи мне. Я даю тебе такую возможность, — в упор уставившись на неё, ответила я. — Я хочу знать. Это твой последний шанс. — И криво улыбнулась. — Будем считать это твоей последней исповедью. Отпусти свои грехи, Бонни, ибо я отправлю тебя в могилу.

На её лице я не видела страха, только вызов.

— Мне не в чем исповедаться.

— Глупость.

У меня нет на это времени.

Я хотела услышать историю Бонни. Я хотела хотя бы попытаться понять, почему кто-то переступает черту. Но от возможности убить эту старую суку я не откажусь.

— Не хочешь говорить? Прекрасно. Я передумала. — Сжав зубы от боли, я взялась за концы её красивого шёлкового шарфа, так хорошо подходящего по цвету к её вычурному наряду, и потянула за них. — Хочешь знать, что я пообещала себе, впервые прибыв в твой дом и узнав, что меня ждёт?

Я медленно затягивала шарф, а Бонни отчаянно отталкивала мои руки, смотря на меня широко распахнутыми глазами. Предплечье нестерпимо болело.

— Я поклялась стать последней Уивер. Порой я не понимала, как смогу исполнить эту клятву. А теперь…

Старуха молила о глотке воздуха, беззвучно открывая рот, словно рыба. Она запаниковала, и это явно отражалось на её чересчур напудренном лице, и я не собиралась кончать её… пока что.

От удушливого запаха розовой воды и её приторных духов разболелась голова, но меня уже было не остановить.

Ослабив хватку ненадолго, я спросила:

— Итак, пока я не зашла слишком далеко, хочешь ли ты знать или предпочтёшь умереть в неведении?

Разумно ли это?

На мои сомнения рука ответила пульсирующей болью.

Ведь смерть Дэниеля была не только моей тайной. Джетро тоже замешан. И я не могла рисковать его жизнью, если Бонни вдруг проболтается…

Проболтается?

Я громко рассмеялась. Кому она расскажет? Ещё пара минут, и она труп…

Что-то безвозвратно изменилось во мне, пусть я и не хотела признавать этого. Оседлав сейчас Бонни, я была совершенно хладнокровна и собрана. Сейчас я была больше Хоуком, нежели Уивер. Я была готова окропить руки кровью во имя возмездия.

— Тебе нечего мне рассказать. А ну, слезь с меня, дикарка, — пропыхтела Бонни, стараясь скинуть меня со своего девяностолетнего тела.

Нагнувшись ниже, я тихо сказала:

— Я знаю, где Дэниель.

Старуха замерла и даже дышать перестала.

— Ты понимаешь? — сквозь сжатые зубы, процедила я. — Понимаешь, что я стараюсь донести до тебя?

Она недоверчиво прищурилась.

— Хочешь сказать, что убила моего внучка?

— Я хочу сказать, что он меня обидел и поплатился за это.

Бонни заёрзала, пытаясь сбросить меня.

— Ты лжёшь, — прошипела она, покрываясь серыми пятнами.

— А вот и нет, — тихонько рассмеявшись, ответила я. — Рассказать тебе сказочку на ночь? В нашем случае, это будет страшная сказка с плохим концом. И ты убедишься, что я не лгу.

Ответа не последовало.

Сильнее сжимая колени и всё туже натягивая ткань её кроваво-красной юбки вокруг ног старухи, я увереннее одернула концы шёлкового шарфа вокруг запястий.