Последний долг

Я уставилась на надписи и резьбу на дверях, изображение ястребов, девизы и фамильный герб человека, который собирался хладнокровно убить меня.

Я множество раз проходила мимо этой двери, но у меня не возникало желания остановиться и подергать ручку ― словно до этого момента она была невидима, маскируясь, чтобы оставаться незамеченной до Последнего Долга.

Кат стиснул челюсти, когда огромные двери со стоном и скрипом распахнулись, словно под тяжестью того, что за ними находилось.

Когда открылась дверь, Кат затолкнул меня внутрь. Отпустив мою руку, он схватил в охапку мои обрезанные волосы и потащил в центр комнаты.

Бездонное пространство было изысканным. Хрусталь, подсвечники, люстры. Кружево, парча и искусная работа. Каждый уголок кричал о богатстве, отгоняя пыль и доказывая, что сверкающее золото не подвержено потускнению и старению.

Великолепный танцпол соперничал по красоте с покрытыми гобеленами стенами и сшитыми вручную шторами, но не затмевал их. Глянцевое дерево создавало мотив герба Хоуков, инкрустированного дубом, вишней и янтарем.

Черные бархатные шторы сверкали бриллиантами, вшитыми в ткань, и куда бы я ни посмотрела, эмблема моих похитителей золотила стеновые панели и потолочные наличники.

Невозможно было не понять, кому принадлежала эта комната, и какое богатство потребовалось для ее создания.

― Нравится то, что видишь, Уивер?

Кат не останавливался, мы направлялись к чему-то большому и накрытому черным покрывалом посреди пустого пространства.

Здесь не было ни стульев, ни банкетных столов. Только акры напольного покрытия, на которых некому было танцевать. Тоска и ужас витали в воздухе, словно невидимые нити, накладывая свой отпечаток на то, что произойдет в историческом зале.

В этом месте бывали хорошие и плохие времена. Вино проливалось со смехом, а кровь ― со слезами.

По телу пробежали мурашки, словно я шагнула сквозь завесу времени. Смогла увидеть, как танцуют предыдущие поколения, услышать их мелодичные голоса.

А затем я увидела их.

Кат хмыкнул, когда я резко остановилась, сосредоточившись на портретах, о которых он рассказывал мне в Африке.

Женщины семейства Хоук.

В отличие от столовой, где стены были увешаны портретами мужчин в белых париках, с меловыми лицами и суровыми выражениями лиц, женщины семейства Хоук придавали бальному залу элегантность.

Их лица украшали розовые щеки и красные губы. Их волосы искусно завиты. А платья развевались под мазками кисти художника, почти как настоящие.

Кат позволил мне их рассмотреть.

― Красивые, правда?

Я не ответила. Не могла. Я была ошеломлена предметами древности и прошлым.

Он позволил мне ознакомиться с историей его семьи, я искала портрет, который хотела рассмотреть. Мне необходимо было взглянуть на женщину с которой все началось.

Я не могла ее найти.

Бонни.

Ее я увидела первой.

Ее портрет был яркий, величественный. Она позировала с белым пуделем и охапкой лилий. На ее лице не было морщин, молодость и жизненная сила указывали на то, что ее запечатлели в возрасте около сорока лет, ничего общего с только что сдохнувшей древней старухой.

Мой взгляд устремлялся все выше и выше по семейному древу, преодолевая Джоан, Джейн и Бесси.

И наконец, на самом верху, надзирая за своим царством и всем, что она помогла создать и завоевать, возвышалась Мейбл Хоук.

Неясный набросок был не столь замысловатым в деталях, как остальные. Ее внук, Уильям, не мог вспомнить многое, когда заказывал картину по памяти. Но интенсивность ее взгляда была наделена душой, даже несмотря на то, что ее черты были нарисованы не точно. Она выглядела как любая другая женщина ушедшей эпохи. Как любая другая мать и бабушка. Ее платье из простого коричневого бархата украшал единственный бриллиант на груди, а скулы прикрыты волосами.

Она в некотором роде напомнила мне Джетро. Та же власть и сила.

― Впитай все это, моя дорогая. ― Кат отпустил мои волосы, проведя пальцами по моему ошейнику. ― Эта комната будет последним, что ты увидишь.

Я по-прежнему не отвечала. Я так много отняла у него и отказывалась умолять и плакать.

Время шло, но Кат не торопил меня. Я позволила портретам на стене рассказать свою историю, наполнить меня устаревшими пережитками, гарантируя, что, когда придет время преклонить колени и поддаться лезвию гильотины, я буду не просто девушкой, не просто Уивер, не просто жертвой Долга по наследству.

Я стану историей.

Я стану частью чего-то гораздо большего, чем я сама, и унесу память из этой жизни в следующую.

Комната медленно наполнялась свидетелями. Братья «Блэк Даймонд» просачивались внутрь, заполняя стены черной кожей своей одежды. Краем глаза я заметила, что у некоторых из них окровавленные костяшки пальцев и синяки на лицах. Почему они дрались друг с другом? Что стало причиной их насильственного срыва?

Чем дольше игнорировала устройство, укрытое в бальном зале, тем сильнее это меня угнетало. Портреты изучены, комната тщательно исследована ― не оставалось ничего, что могло отвлечь мое внимание от таинственного предмета.

Кат повернул мое лицо к предмету.