Последний долг

Я преодолел тысячи миль. Сражался в сотнях битв. Прожил миллион жизней за несколько дней.

Мой мозг отчаянно нуждался в отдыхе. Глаза слипались от нехватки сна. Мое сердце неумолимо стремилось к концу.

― Остановитесь здесь.

Водитель такси выполнил мою просьбу и остановился на обочине в нескольких метрах от въезда в Хоуксбридж. Как только мы приземлились, я заплатил экипажу за быстрое обслуживание и запрыгнул в такси.

Полет прошел по плану. После того, как я позвонил Тексу, чтобы он собрал подкрепление, Фло, чтобы он разобрался с братьями, и Киллу, чтобы он спрятался на территории и наблюдал издалека, я сосредоточился на том, чтобы мое тело продолжало слушаться меня, а силы, которые понадобятся для выполнения задуманного, не подвели.

Я поел и обработал раны в туалете самолета. Залатал, как мог, огнестрельную рану и заклеил пластырем порез на лбу. Я попросил экипаж дать мне аптечку и принял все возможные таблетки, чтобы снизить температуру и унять боль, на которые у меня не было времени.

Когда мы, наконец, приземлились на землю, я не был заряжен энергией или готов к резне, но мне стало намного лучше, чем несколько часов назад.

У меня было достаточно энергии, чтобы закончить это… а потом… потом я буду спать чертову вечность и позволю другим спасать мир.

Нила, я уже иду.

Как только она окажется в моих объятиях, я больше никогда ее не отпущу.

Посмотрев через лобовое стекло такси на улицу, я вытаращил глаза от бесчисленных машин и внедорожников, стоящих перед входом в поместье. Все они черные и пугающие, ожидающие команды.

Надеюсь, блядь, это Текс и его люди.

― Десять фунтов двадцать центов. ― Водитель крутанулся на сиденье, указывая на счетчик.

Я бросил ему двадцать фунтов из пачки банкнот, которую дал мне капитан в обмен на бриллиант, и вылез наружу.

― Сдачу оставь себе.

Водитель кивнул, переключил передачу и отъехал от обочины. Пока он уезжал, я направился к автоколонне, разглядывая незнакомых мужчин.

Нет, это не совсем правда.

Я узнал их. Узнал свирепость в их взгляде. Безжалостный взгляд наемного убийцы. Я чувствовал их мысли и поток эмоциональной приверженности работе, для которой их наняли.

Я хотел заключить их всех в чертовски крепкие объятия и поблагодарить за то, что они были на моей стороне после целой жизни борьбы.

Первым меня заметил Вон.

Брат Нилы обошел внедорожник, тыча пальцем мне в лицо.

― Ты. Что, блядь, происходит?

Отросшие черные волосы откинуты с лица и смазаны гелем, в глазах читается желание меня убить.

Не дав мне времени ответить, он сжал свое правое предплечье и сунул его мне под нос.

― Что ты с ней сделал? Почему у меня болит рука? ― Схватив меня за шею, он прорычал: ― Отвечай, какого хрена ты сделал с моей сестрой!

Его мысли путались, пронзительно визжа от страха и волнения.

Я поднял руки, не сопротивляясь его захвату.

― Ты борешься не с тем. ― Я устоял на ногах, пока он сжимал руку на моей шее, усиливая хватку. ― Я не трогал ее. Я люблю ее. Я на твоей стороне, Уивер.

― Отпусти его, Ви.

Из-за другого автомобиля появился Текс, как и сын, одетый во все черное. Они были похожи, в то время как Нила была похожа на Эмму. Настоящая семья. Единственное, что объединяло мою семью, это безумие и золотистые глаза.

Проклятая генетика.

Проклятые договоры, долги и алчность.

Вон оскалил зубы, игнорируя отца.

― Я задал тебе вопрос, Хоук. Я спросил, что, блядь, происходит? Я не спрашивал, на нашей ли ты стороне. Это спорно, и мы сами решим, без гребаных одолжений с твоей стороны.

Я опустил руки, мои пальцы чесались от желания дотянуться до одного из пистолетов, находящихся в кобуре мужчин, медленно окружавших нас. К телу каждого мужчины был прикреплен целый арсенал оружия, они были полностью снаряжены для битвы и не боялись ни огневой мощи, ни травм.

У меня разболелась спина от того, что он склонил мою голову под неудобным углом, но я не собирался вступать в борьбу. Я больше не хотел сражаться с Уиверами.

― Отпусти меня.

― Нет, только после того, как ты заговоришь.

― Мы собираемся положить конец всему этому. ― Мой голос звучал устало, но в нем четко и ясно звучала правда. ― Вот что происходит.

Ви затрясся от гнева.

― Где моя сестра?

― В поместье.

― Она в безопасности? ― спросил Текс, его стареющее лицо было напряженным, но решительным.

В другой ситуации мне бы понравился отец Нилы. Его мысли были успокаивающими и тихими ― почти как у Кеса, способного отключать непреодолимую ненависть или счастье, живя заурядной жизнью под контролем эмоций. В отличие от Кеса, который научился прятаться для улучшения жизни, сомневаюсь, что Текстиль делал это ради удовольствия.

Подозреваю, что он держал свои истинные чувства взаперти, блокированными и похороненными, чтобы ежедневно не утопать в печали и сожалении о потере женщин своей семьи.