Последний еврей Багдада

Монстр медленно двинулся к ней. Его мощный, блестящий сталью торс изгибался в такт движению четырех конечностей. Хвост с тонким шипом на конце нервно подрагивал. Агния заставила себя отвести взгляд. Неторопливо, стараясь не делать резких движений, она шагнула в сторону потрескивавшей в пламени пожирающего ее огня травы. Факел лежал в центре уже довольно большого горящего кольца. Девушка двинулась по кругу, перемещаясь так, чтобы барьер из пламени оказалась между ней и крадущимся чудищем. Выбрав момент, она подобрала полы туники, бросилась к факелу и схватила его. Угольки от горящих мелких веток обожгли ступни. Ткань задымилась сразу в нескольких местах.

Жара мушрушу не боялся, но и в самое пекло не лез. Уверенный в конечном успехе, он, не спуская глаз со своей жертвы, продолжал, как ни в чем не бывало, следовать за ней по огненному периметру. Агния выставила руку с факелом перед собой и пыталась осмыслить, сколько еще может продолжаться этот жуткий хоровод, и что произойдет, когда пламя ослабнет и перестанет быть непреодолимой преградой для монстра? Каждый из них уже прошел свою половину круга. Теперь за спиной Агнии было огромное темное пространство, а за драконом — стена. Ноги начали предательски дрожать. Гречанка оглянулась. Непроглядная темень страшила. Но то, что находилось здесь, прямо перед ней, вселяло ужас.

Она развернулась и бросилась прочь. Тени метались в окружавшей ее пустоте, в ушах шумело, дороги почти не было видно. Сделав очередной прыжок, она ударилась лодыжкой обо что-то громоздкое, не удержалась, полетела вперед и растянулась на холодных плитах. Факел — единственное ее оружие — отлетел далеко вперед. Силуэт приближающегося чудовища был отчетливо виден на фоне пылающей травы. Девушка попыталась подняться, но не смогла. Резкая боль пронзила ушибленную ногу. Оставалось только ползти. Рука что-то нащупала. Это были полуразложившиеся человеческие останки. Агния подняла взгляд вверх и замерла. В той стороне, куда она ползла, буквально в десятке шагов стояли огромных размеров распахнутые клетки, к которым снаружи кандалами были прикованы изуродованные человеческие тела. Загремели цепи. Казалось, один из мертвецов предпринял попытку вырваться. Из темноты рядом с ним показались три огромные, омерзительные морды…

***

— Что с тобой?! Это же я Шани! Здесь больше никого нет.

Девушка сжимала дрожащую Агнию в объятиях.

— Как я сюда попала? — стуча зубами, проговорила гречанка.

— Тебя принесли в чем-то похожем на сети и бросили здесь.

— Давно?

— Пару часов назад.

— Кольцо! Его нет.

Агния схватилась за палец.

— Его и не было. Я бы заметила. Оно тебе дорого?

Ответить дочь Элая не успела. Скрипнул засов. Внутрь упала полоска света. Шани шарахнулась в дальний угол. Мельком гречанка успела разглядеть ее черты: скуластое, изможденное голодом личико, взъерошенные спутанные волосы, острые зубки. Примерно одного возраста с ней, она походила на попавшего в капкан лисенка.

Вошел Фансани. Масляная лампа в руках у него горела неровно и сильно коптила. Он поставил ее прямо на пол, разбросав в сторону пучки соломы. Присесть было некуда, поэтому бывший раб остался стоять. Смотрел он надменно.

— Как тебя звать и кто ты?

Напомаженная черная бородка подрагивала в такт словам.

— Сам сначала представься, — дерзко ответила Агния.

Она прислонилась спиной к стене, поджала ноги и попыталась, насколько это было возможно, прикрыть их теми лохмотьями, в которые превратилась ее туника.

— Ты в храме египетского бога Осириса, в пределах его стен меня зовут по-другому, не так, как снаружи, но ни одно из моих имен, ничего тебе не скажет. Сейчас все, что тебе надо знать — это то, что мы оказались в крайне затруднительном положении. Нас осаждают. Мы окружены бунтующими молодчиками. У меня чрезвычайно много забот помимо того, чтобы вести тут с тобой беседы. Поэтому, если ты хочешь, чтобы я выделил еще немного времени на общение с тобой, отвечай немедленно. Иначе я просто сверну тебе шею и вернусь к более важным, не терпящим отлагательств делам.

— Меня зовут Агния. Я гречанка, дочь аптекаря Элая из Тарса.

Египтянин почесал подбородок и шею. Он помнил этого дерзкого грека, который так нагло требовал от него сведения о секте.

— Как ты очутилась в подземелье дворца?

— Меня арестовали, — произнесла девушка.

— За что?

— Я этого не знаю.

— Тебе лучше говорить правду.

— Это и есть правда.

— Там, где тебя подобрали, должен был содержаться в заточении зверь — божественный Амамат, пожиратель сердец и душ человеческих. Ты ведь видела его? Не могла не видеть.

— Он напугал меня… Они напугали.

При одном только воспоминании о чудовище Агнию вновь бросило в дрожь, а зубы стали выбивать мелкую дробь.

— Кто они? — спросил Фансани.

— Д-д-д-раконы, т-т-там в подземелье.

Девушка смотрела на Фансани снизу вверх. Он же бросил чесать шею и начал нервно теребить свою бородку, отчего кончики его пальцев тут же стали черными.

— Почему ты говоришь о нем во множественном числе?

— Потому что их было много. Пять, семь, может быть десять.