Последний еврей Багдада

Сокол взглянул в ту сторону, куда, обращаясь к возничему, указал змееголовый, и увидел огромный шатер, который как раз устанавливали солдаты. Чуть в стороне от него в землю зачем-то вкапывали бревна. Смышленой птице это показалось странным. Она пружинисто оттолкнулась от крыши повозки и полетела прямо к шатру. Уселась на квадратную деревянную площадку на самой его вершине, притаилась и стала наблюдать.

Весь лагерь, который уже начали возводить по правое и левое крыло двуногие, был отсюда прекрасно виден. Впереди, неподалеку от бревен стояла пара клеток на грубых деревянных телегах. В одной сидели два изможденных пленника, в другой — три. Один из них сразу же привлек внимание необычным цветом своей шевелюры. Огненно рыжая, она, даже пребывая в сильно запущенном виде — спутанная и пыльная, производила впечатление. Обладатель странных волос дрых самым натуральным образом, очевидно, наплевав на царящий вокруг ажиотаж. Его сосед делал вид, что скучает, но при этом то и дело поглядывал по сторонам, видимо, тщательно изучая место, в которое их привезли.

Этот второй время от времени ощупывал рукой собственную поясницу. Он явно там что-то прятал. Охранники, что клевали носами возле клетки, ничего, конечно, не замечали, но Кееек-кееек смог без труда разглядеть кончик веревки, сплетенной из оторванных от одежды лент. Один ее конец, судя по очертаниям, заканчивался удавкой. Сокол хорошо знал, что это. При помощи таких петель мальчишки из соседней деревеньки, той самой, что называлась Верблюжьим домом, ловили глупых голубей и других несмышленых птичек. Стоило лишь неосторожно приблизиться к ловушке да наступить в кольцо, как оно тут же затягивалось на лапках.

Вдруг выражение лица пленника резко переменилось. Из безразлично-отстраненного оно стало напряженным и даже немного злобным. Со стороны шатра к клетке неторопливо приближался тот самый возничий, которого Ферзан назвал Макутой.

— Вас прибьют к этим столбам, — произнес он, подойдя к пленникам, и протянул руку в том направлении, где вовсю шла работа по установке незамысловатых конструкций.

Слова эти были произнесены не очень громко, но Кееек-кееек от рождения отличался не только прекрасным зрением, но и неплохим слухом.

— И это будет не простая казнь, — продолжил Макута, — вы послужите делу прогресса. Впервые нам предстоит испытать новацию, придуманную лично мной. На столбе, как, наверное, вам известно, умирать можно несколько часов. Некоторые мучаются и сутки, но не больше… А тебе разве не интересно?!

Неприятный человек обращался к рыжему, который если и проснулся, услышав обращенную к пленникам речь, то не подал виду. Более того, он перевернулся со спины на бок и даже захрапел. Макута постучал кулаком по деревянным перекладинам клетки, но дополнительного внимания к себе все равно не привлек.

— Ну, если тебе так угодно, Леон, то спи, конечно, — продолжил он, — дольше проживешь во время казни. А ведь именно на это и нацелено мое изобретение. Оно поистине гениально. К столбам сверху будут приделаны перекладины. Получится конструкция в форме буквы «Тао». Кажется, так она у вас, греков, называется.

Макута начертил в воздухе букву «Т».

— К этим-то перекладинам и приколотят ваши руки. Но это еще не все. Под ноги я придумал приделать уступ, к которому прибьют ваши ноги и на который вы сможете опираться. То есть тела не будут висеть вертикально, вы сможете привставать при необходимости. Ну и как вам такая идея? Здорово ведь, верно? Эксперимент очень важен, так как позволит выяснить, сколько сможет продержаться человек на таком вот столбе! Думаю, пару дней — не меньше, а может даже три. В любом случае весь ход сражения вы будете обозревать собственными глазами. И, вот ведь парадокс, вы, обреченные на мучительную смерть, проживете дольше, чем ваши соотечественники, так опрометчиво вторгшиеся в наши земли. Вы увидите, как доблестные воины Дария будут вырезать их тысячами, как их будет топтать его непобедимая кавалерия, как их будут рвать на части его боевые псы, как, наконец, их, орущих от ужаса, будут насквозь протыкать бивни наших слонов.

— Проткни себе задницу, персидская обезьяна, тебе ведь не привыкать, — отозвался рыжий, который, как выяснилось, все же проснулся.

Возможно, он и не спал вовсе, а просто так демонстрировал свое презрение. Коварство и жестокость Макуты, и правда, вызывали отвращение. Пленные — сделал вывод сокол — греки, а эти тысячи и тысячи людей, так бесцеремонно нарушившие покой долины, где жил Кееек-кееек, стало быть, персы и их союзники.

Птица вновь взглянула в ту сторону, где стояли столбы, и, действительно, солдаты вынули их из ям и стали прибивать к верхним частям перекладины.

Макута в ответ на дерзость Леона лишь хищно ухмыльнулся.

— Позови сейчас же старшего из тех увальней, что возятся возле столбов, — обратился он к одному из трех солдат, охранявших клетку, тому самому, что стоял ближе всех, — бегом!

Когда тот бросился исполнять приказ, возничий и палач повернулся так, чтобы его не видела пара оставшихся стражников, и быстро что-то зашептал.