Последний еврей Багдада

— Дальше я прошел по подземному ходу. На наспех возведенных внутри деревянных перекрытиях нашел особые зарубки — символы, на которые, вероятно, никто больше не обратил внимания. Там были точно такие же отметины, которые я видел в Египте. Эта зацепка привела меня к выводу, что за твоим похищением стоят выходцы из этой страны. А с того места, где в воде у берега я нашел соскользнувшее с твоего пальца кольцо, был виден египетский храм. Точнее уже не сам храм, а то, что от него осталось.

— Надеюсь, он уничтожен полностью, — тихо произнесла Агния.

— Одни головешки и обгоревшие стены. Вижу, ты теперь ненавидишь египтян. Но так или иначе они ведь спасли тебя!

— Это верно. И ненавижу я не египтян, а тех, кто создал секту, похищавшую людей. Это их храм. Главный жрец — Фансани, управляющий Эгиби.

— Ты в этом уверена!? — воскликнул юноша.

— Он пытался задушить меня.

— Подлец! Жаль, я не расправился с ним собственными руками. Фансани бродил по развалинам. Вероятно, те, кто разгромили храм, решили, что он — жертва секты. Его лицо было обожжено, он ослеп.

— Так он жив? — спросила Агния, и дрожь пробежала по ее телу.

— Был жив. Я расспрашивал о тебе, описывал, как ты выглядишь. Он сказал, что видел тебя. Умолял проводить его до дома банкира, обещая тогда рассказать, что случилось с тобой. Я едва не разорвал его на части, но все было бесполезно. Египтянин молчал. Пришлось исполнить его требование. В доме Эгиби было все разгромлено. Банкира убили, а поместье перевернули вверх дном. Фансани сначала ощупал лицо погибшего. Мне показалось, что он рыдал. Правда, точно определить было нельзя, ведь слезам неоткуда было течь. Затем египтянин зачем-то забрался в голубятню. Хватал одну за другой всех птиц, ощупывал их, у некоторых находил прикрепленные к лапкам записки. Всего таких голубей было три. Грудки у них были вымазаны сажей, и Фансани перепачкал себе все пальцы. Я посмотрел текст, везде было написано одно лишь слово по-гречески — «Феникс». Когда я его одернул, он, чтобы отвязаться от меня, рассказал, как ты была в храме в тот самый момент, когда толпа вавилонян ворвалась в него. Но никаких подробностей выбить из него было невозможно. Он уверял, что ничего больше не знает. Фансани сказал, что раз твоего тела на развалинах нет, а его точно не было, я ведь все обошел, то значит ты жива. Затем он просто начал бредить. Все бормотал какую-то несуразицу, требуя, чтобы я запомнил ее. А потом сел в лодку, выплыл на середину реки, прокричал «отомщен!» и бросился в воду.

— Так он погиб?

— Утопился.

Агния закрыла глаза.

— Я побежал к твоему дому и нашел там убитых персов. Это были люди, служившие у Ферзана. Твоих следов мне найти не удалось, и тогда я подумал, что есть одно место, куда ты могла пойти, поняв, что больше в этом городе укрыться негде.

— Откуда ты знаешь о нем?

— Прости, что не рассказал тебе раньше. В день моего приезда в Вавилон, я увидел тебя на улице и пошел следом. Проследил за тобой до этого места, спрятался за деревьями и увидел, как ты молилась. Затем я шел за тобой до твоего дома.

— Сатир, — впервые за последние часы Агния улыбнулась.

— Что?

— Я приняла тебя за сатира.

На какое-то время на поляне воцарилось молчание. Агния коснулась пальцами щеки Кайса рядом с тем местом, где шла полоса запекшейся крови.

— Мне надо найти моего отца, — прошептала она.

— Войско ушло из города. Ферзан наверняка забрал его и остальных греков с собой.

— Его надо спасти!

— Я сделаю это.

— А как же твой долг перед родиной и соотечественниками.

— У меня есть ты. Я люблю тебя. И выбор между тобой и всем остальным миром передо мной никогда не стоял и стоять не будет.

— Ты должен знать, что мой отец никогда не допустит, чтобы мы были вместе. Мне он сказал, что скорее Тигр сольется в единый поток с Евфратом и вместе они потекут в море, чем мы с тобой станем единым целым. Отец ненавидит персов.

— Знаю, — ответил Кайс, — возможно, с этим уже ничего не поделаешь, но я все равно приложу все усилия к тому, чтобы вызволить его из плена.

— Что же нам делать?

— Отправимся вслед за войском и догоним его.

— На чем? У нас же ничего нет.

— Не переживай, главное, что мы вместе. Я что-нибудь придумаю.

Глава LII. Верблюжий дом

И все цари, что посылали своих слонов покорных в бой,

Все безвозвратно проиграли, играя в шахматы с судьбой.

Афзаладдин Хакани, «Развалины Медаина» пер. В. Державина

Восходящие к сапфировому небу теплые потоки воздуха ласково играли с пестрым оперением. Сокол парил в вышине, стараясь для лучшего обзора окрестностей и одновременно для лучшей маскировки постоянно держать не по-сентябрьски жгучее солнце за хвостом. Даром, что конец месяца, а светило печет, как летом. Тень от птицы неслась по земле, быстро приближаясь к перекрестку пяти дорог. Сразу за ним начинались плавно спускавшиеся к речке пшеничные посевы.