Последний год жизни Пушкина

Но на другой день, когда сделалось ему получше и заметил он, что и доктора приободрились, и он сделался податливым в надежде, слушался докторов, сам приставлял себе своеручно пиявицы, принимал лекарства и, когда доктора обещали ему хорошие последствия от лекарств, он отвечал им: «Дай бог! Дай бог!» Но этот оборот к лучшему был непродолжителен, и он вновь убедился в неминуемой близкой кончине и ожидал ее спокойно, наблюдая ход ее как в постороннем человеке, щупал пульс свой и говорил: вот смерть идет! Спрашивал: в котором часу полагает Арендт, что он должен умереть, и изъявлял желание, чтобы предсказание Арендта сбылось в тот же день. Прощаясь с детьми, перекрестил он их. С женою прощался несколько раз и всегда говорил ей с нежностью и любовью. С нами прощался он посреди ужасных мучений и судорожных движений, но духом бодрым и с нежностью. У меня крепко пожал он руку и сказал: «Прости, будь счастлив!» Пожелал он видеть Карамзину. Мы за нею послали. Прощаясь с нею, просил он ее перекрестить его, что она и исполнила. Данзас, желая выведать, в каких чувствах умирает он к Геккерну, спросил его: не поручит ли он ему чего-нибудь в случае смерти касательно Геккерна? «Требую, отвечал он ему, чтобы ты не мстил за мою смерть, прощаю ему и хочу умереть христианином».

Вот все, что на эту минуту могу припомнить из всего того, что мы видели. Ручаюсь совестью, что нет тут лишнего слова и никакого преувеличения. Напротив, вероятно многого нет. Собираем теперь что каждый из нас видел и слышал, чтобы составить полное описание, засвидетельствованное нами и докторами. Пушкин принадлежит не одним ближним друзьям, но и отечеству, и истории. Надобно, чтобы память о нем сохранилась в чистоте и целости истины. Но и из сказанного здесь мною ты можешь видеть, в каких чувствах, в каком расположении ума и сердца своего кончил жизнь Пушкин. Дай бог нам каждому подобную кончину.

О том, что было причиною этой кровавой и страшной развязки, говорить много нечего. Многое осталось в этом деле темным и таинственным для нас самих. Довольно нам иметь твердое задушевное убеждение, что жена Пушкина непорочна, и что муж ее жил и умер с этим убеждением, что любовь и ласковость к ней не изменились в нем ни на минуту. Пушкина в гроб положили и зарезали жену его городские сплетни, людская злоба, праздность и клевета петербургских салонов, безъименные письма. Пылкая и страстная душа его, африканская кровь не могли выдержать раздражения, произведенного сомнениями и подозрениями общества «Il y a deux espèces de cocus, — говорил он д'Аршиаку, секунданту Геккерна за час до поединка: ceux qui le sont de fait savent à quoi s'en tenir; le cas de ceux qui le sont par la grâce du public, est plus embarassant, et c'est le mien»[572]. Когда д'Аршиак требовал секунданта от Пушкина для переговоров о причинах поединка, он письменно отвечал ему: «Je ne me soucie pas de mettre les oisifs de Petersbourg dans la confidence de mes secrets de famille. Je ne consens à aucun pourparler entre les témoins»[573]. После пришлю тебе все письма, относящиеся до этого дела. Покажи, пожалуйста, мое письмо Ив. И. Дмитриеву и Солнцову или, лучше, дай им копию с него, и вообще показывай письмо всем кому заблагорассудишь. Повторяю, все в нем сказанное есть сущая, но разве не полная истина.

Скажи Сергею Львовичу, что Наталья Николаевна очень слаба. О горести ее и говорить нечего. Она тотчас просила меня написать ему о случившемся несчастье, но, право, я ни духа, ни силы физической писать не имел. Наталья Николаевна ожидает брата старшего из Калужской губернии и поедет с ним и с семейством своим тотчас в Калужскую губернию. Скажи ему, что все порядочные люди, начиная от царской фамилии, приемлют в ней живейшее участие, убеждены в ее невиновности и приемлют всю эту бедственную историю каким-то фаталитетом, который невозможно объяснить и невозможно было предупредить. Анонимные письма причина всего: они облили горячим ядом раздражительное сердце Пушкина; ему с той поры нужна была кровавая развязка.

Пожалуйста, дай и мне копию с письма моего, чтобы сохранить его в памяти. Прочти Владимиру Пушкину и, если можешь отыскать, Павлу Войновичу Нащокину, другу покойного Пушкина.

Тургенев отправился третьего дня вечером с телом Пушкина и с жандармским капитаном для погребения в монастырь Святые Горы, Псковской губернии, близ деревни Пушкина. Не до смеха было, а нельзя было нам воздержаться от смеха, глядя на Тургенева и на сборы его дорожные.

5 февраля

II

6 февраля