Последний грех

Царь тяжело задумался. Ни лестью, ни деньгами, ни угрозой не мог он заставить своих слуг выполнять работу золотаря. А город тем временем заливало нечистотами. Огромные черные мухи кружили в воздухе, разнося болезни и опоганивая фруктовые сады. Крысы расплодились и пожрали зерно в городских житницах. Больше нечем стало кормить бедняков, и, озлобившись, те взяли в руки дубины и факелы, стали избивать и грабить честных горожан. Больше не были их одежды ослепительно белыми, а в сердцах поселились страх и ненависть.

Что только ни делал царь, чтобы усмирить беду: издавал указы, посылал солдат, взывал к подданным своим с мольбами и плачем, но все напрасно. В довершение бед страшный мор обрушился на них. Люди гибли тысячами в горящем, опоганенном городе, проклиная своего правителя. А сам царь, терзаемый болезнью, умирал на своем золотом троне и возносил глас свой к Господу:

– Разве не был я самым милостивым и благочестивым правителем? Разве не заботился я о бедняках, разве не был я чист в делах и помыслах? Почему же так вышло, что последний золотарь оказался важнее меня?

Вопросы:

Кто важнее для Господа – царь или золотарь?

А кто из них важнее для города?

Кем из них хотел бы стать ты?

Это притча. Небольшой отрывок из книги, которую я готовлю к изданию. Я работаю над ней каждый день, потому что я должен делать хоть что-то. Я не могу просто так смотреть, как наш город отворачивается от Господа. Мне больно, когда я нахожу очередное свидетельство поклонения идолам. Мне уже давно знаком золотой идол Мамоны, кровавое изваяние Ареса, но сейчас люди воздвигают себе новое божество – бесстыдный идол Афродиты, который совращает малых сих и приводит их к мерзкому греху. Они думают, что это любовь, данная божеством, но это вовсе не любовь, это грязная похоть, извращения и смрад душевный. И души вчерашних детей уже отравлены этим смрадом, и не для всех малых сих есть путь назад к свету, прочих же я должен очистить, как золотарь из моей притчи, вычерпать это дерьмо, в которое они превратили святую любовь. И не убоюсь я людского презрения, чтобы спасти город от скверны и гибели.

Глава 21

Вечер на Медвежий свалился внезапно, окутал город черно-синим бархатным покрывалом. Казалось, с наступлением темноты даже снегопад усилился, превратившись в сказочную кружевную занавесь. Улицы, деревья, дома, ларьки и скамейки в парках – все покрылось белой, сверкающей в свете фонарей и луны пеной. Не город, а настоящая сказка.

Парень с девушкой шли по пустынной улице, взявшись за руки. Он выглядел бойким, полным энергии студентом, а она еще совсем девчонка – лет пятнадцать, не больше. Милое лицо раскраснелось от мороза, а может быть, и от смущения, на губах блуждала легкая улыбка. Одета скромно, но со вкусом. Такую девушку любой назвал бы привлекательной.