Последний грех

– Опа, отлично! – с некоторой отстраненностью прокомментировал Соколов, обдумывая что-то свое. Но полученные данные явно дополнили его картину. – Так, дальше?

– Причем каждое тело погружали в кипящую воду, потом извлекали и начинали погружать следующее.

– То есть одна жертва смотрела, как мучается другая. Дело Фишера читал?

– Ну, так… – стушевался капитан, стало понятно, что он, скорее всего, даже и не слышал ни о каком «деле Фишера» до нынешнего момента. Впрочем, Святославу это было неважно. Он плыл в своем потоке рассуждений, выдавая лишь часть из них во внешний мир. Диалог сейчас, по сути, ему был не нужен. Важность имели только информация, уточнения и возможные выводы.

– Ну, это не к месту, – махнул он рукой. – Наш убийца – это… Вот он, я уже чую его… как он наслаждается страданиями… Это садист. Садист. Почему он садист?

Майор резко повернулся к Раткину и ткнул пальцем в его сторону, будто передавая эстафету. Но тот снова замешкался, переспросив с полным отсутствием понимания в голосе:

– Почему он садист?

– Почему он садист? – удивился Соколов.

– Почему он садист? – Вопрос превратился уже в абсурдный набор слов, и капитан засмеялся. В смехе явно проскакивали истерические нотки. Тем не менее он ответил: – Потому что получает наслаждение, возможно, сексуальное, от того, что видит мучения других людей.

– Нет. Это-то понятно. – Святослав вздохнул и снова начал ходить, озвучивая свои рассуждения: – Я имею в виду, почему он таким стал? Потому что… Ну, я, собственно, не знаю почему. Но одна из предположительных версий такова: садистами становятся из-за проблем в детстве. Обижали, унижали. Чмырили. – Он снова указал пальцем на блокнот: – Поднимите старые дела! Поговорите с воспитателями в детских садах, учителями в школах. Это не так сложно. У вас и школ, и детсадов – всего штук десять. Учитывая то, что убийце от 17 до 50 лет, можно приблизительно понять и опросить.

– Товарищ майор…

На лице Раткина проступило раздражение вкупе с усталостью. Идея начальника ему явно не понравилась. Более того, она ему показалась глупой и даже абсурдной. И он постарался это донести как можно вежливее и доходчивее. В конце концов, Святослав был человеком новым, города не знал и судил о нем с совсем неправильной точки зрения, по мнению местного жителя:

– Ну, дела мы поднимем, конечно. Только не думаю, что что-то серьезное найдем. У нас городок маленький. Нравы спокойные.

– Угу. Спокойнее не придумаешь прямо, – криво усмехнулся Соколов, глянув за спину собеседника, туда, где стоял котел с вареными трупами.

Раткин поморщился, но отступать не собирался:

– Да это сейчас началось безумие какое-то! Я сорок лет в Медвежьем живу. В милиции двадцать лет. Отец мой тоже в милиции служил. У нас круче убийств по пьяни не было никогда и ничего. Или там разбой, да? С топорами, с винтовками. Потом приходишь к ним домой и берешь пьяных. Вот и все. У нас тут чужаков-то не очень любили до поры до времени. Я вот даю рупь за сто – не наших это дело. Не наших!

Майор остановился и внимательно посмотрел на заместителя. Затем подошел, сел рядом и очень спокойно стал объяснять:

– Видишь, как хорошо, что я не знаю ваших людей. И потому я вправе сомневаться. – Его взгляд уперся в глаза собеседника, тот буквально физически ощутил давление и отвел глаза. – Всех надо проверить, – настаивал Святослав. – Всех! Но ваших – в первую очередь. – Сделал паузу и уже мягче добавил: – С сыном-то что? Приведи-ка маму в управление, я допрошу насчет того, был ли он тогда дома. И соседей.

– Так точно, – буркнул Раткин. Было видно, что он изо всех сил сопротивляется точке зрения начальника, но семя сомнения уже прорастает. Заставляет думать, пытаться смотреть на все с другой стороны.

– Я, как подумаю, не могу понять! – воскликнул он в сердцах. – Не могу!

Майор кивнул и снова встал – не сиделось ему на одном месте. Бурление мыслей требовало постоянного движения.

– У вас и шинков наркомановских тоже не было. Появились же! И теперь ваши нарколыги всем другим фору дадут. И гастарбайтеров… – Майор оборвал сам себя: – Блин, говорим много. – Сделав рубящий жест, будто отсекая всю ненужную болтовню, Соколов в который уже раз ткнул пальцем в блокнот, отдавая очередной приказ: – Да, надо проверить всех иногородних, кто у вас живет.

– Мы, в общем, приближаемся к тому, чтобы просто проверить абсолютно всех жителей города.

Раткин криво ухмыльнулся, не скрывая иронии в голосе. Но Святослав его иронии не принял. Он резко повернулся на каблуках лицом к капитану и подтвердил со всей серьезностью:

– Да. Всех.

Капитану не оставалось ничего другого, как смириться и записать.

Глава 34

Я словно лекарь, вооруженный острейшим скальпелем.

Я сам словно скальпель в руке Его.

Преданный всеми,

Брошенный всеми,

Я томился в темнице,

Пока мне не дал руку Господь.