Последний гвоздь

Он почувствовал вибрацию двигателя скорой, когда она завелась, а двери закрылись. Тогда впервые, когда он уже покидал парковку, вверх по пандусу и навстречу рассвету, впервые тогда пришло то, чего он так долго ждал. То, к чему он все это время пытался прийти. Во что погрузиться.

Тихая и неподвижный, едва уловимая для постороннего взгляда.

Одна-единственная слезинка, такая маленькая, что она давно успела высохнуть перед следующей.

Но процесс был запущен, остановить его было нельзя, и когда скорая помощь набрала скорость и на Остерброгаде включила сирены, он заплакал.

О том, что было, и о том, что будет. Обо всех его попытках, которые так и не были доведены до конца. О неудачах, которые так много разрушили по пути. О понимании того, что ничего нельзя изменить. Плакал о Матильде, которая все это время была права, и о том, что, что бы он ни делал, какие бы решения ни принимал, все закончилось именно так.

И о Теодоре.

Его любимом Теодоре.

Наконец-то он мог о нем плакать.

Эпилог

Последующие часы были отмечены эффективным спокойствием, когда подозреваемых арестовывали, помещения обыскивали, а группе молодых женщин предоставляли помощь. Некоторые из них были истощены, а другие глубоко травмированы. Но все они получили необходимую помощь.

Хотя присутствие полиции росло в течение всего утра по мере распространения по всем подразделениям и инстанциям новости об операции, под руководством Мортена Хейнесена все точно знали, что им делать. Это была роль, в которой он никогда раньше не выступал, и тогда впервые понял, что как будто создан для нее.

Угроза увольнения от комиссара Национальной полиции ни к чему не привела. Вместо этого Хейнесена назначили руководить последующим расследованием вместе с Берн сторфф и Хеммером, и по мере того, как все материалы, собранные Фаридом, были обнародованы и проанализированы, можно было всерьез приступить к арестам.

После ничто не было прежним. Первыми арестовали Якоба Санда и генерального прокурора Мадса Йенсена, рядом за ними последовал Оскар Педерсен, глава отделения судмедэкспертизы. Затем настала очередь Риана Фреллесена, исполнительного директора «Данске Банк», директора концерна Стига Паулсена из «TDC» и Кая Мосендаля, генерального директора Датского налогового агентства.

Аресты продолжились вплоть до правительственного уровня – министра иностранных дел Мортена Стейнбахера, одного из наиболее активных членов клуба. Все это вылилось в скандал, который не только втянул датскую полицию в глубочайший кризис доверия, он также охватил большую часть властной элиты Дании и ее институтов с такой силой, что все дело стало известно как Копенгагенская кровавая бойня.

По мере того как молодых женщина идентифицировали и допросили, оказалось, что эта схема включала все, начиная от торговли людьми, взяточничества, финансовых преступлений и налогового мошенничества, и заканчивая убийствами и пособничеством убийству. Она тянулась и за пределы Дании, в том числе в Стокгольм, к расследованию, над которым работала Малин Ренберг. Но это совершенно другая история.

После нескольких бессонных ночей и дней бесконечных допросов, с Фабиана и Фарида сняли все подозрения и освободили. И это несмотря на то, что все еще оставались некоторые неясности по поводу смерти Кима Слейзнера, поскольку его тело так и не было найдено.

Однако с помощью образцов, взятых со стен до самого дна ямы, было установлено, что он действительно там был. Но дальше все его следы исчезали, так как оказалось, яма вела напрямую в канализационную систему Копенгагена.

Куда отправился Фарид, в настоящее время неизвестно.

То же самое касается и урны с прахом Цяна, которая в ожидании погребения внезапно исчезла.

Один из многочисленных слухов гласит, что Фарид находится на Шри Ланке, где, помимо того, что развеял прах Цяна в заповеднике для слонов-сирот, возглавил чайную плантацию. По другим слухам он ушел в подполье, чтобы основать международную хакерскую сеть «Коварный слон». Некоторые же говорят, что он сам создает о себе слухи.

Единственное действующее лицо, которое на момент написания этой книги не могло давать показания, – Дуня, которая после многочисленных сложных операций до сих пор находится на аппарате искусственной вентиляции легких в отделении интенсивной терапии больницы Риксхоспиталет, где за ней постоянно наблюдают. Не только медицинский персонал, но и Микаэль Реннинг, навещающий ее не менее трех раз в неделю.

Каждый раз он тратит примерно два часа на выполнение одной и той же процедуры. Сначала выбрасывает цветы на ее прикроватной тумбочке, ставит новый букет и меняет воду. Затем садится на край кровати, берет ее руку и рассказывает ей обо всем, начиная от последних поворотов в расследовании и заканчивая тем, чьи руководящие головы недавно слетели, до того, с кем он сейчас встречается, убежденный в том, что где-то внутри она слышит каждое слово и скоро встанет на ноги.