Последний император. Жизнь и любовь Михаила Романова

Михаил всегда относился к Тате, по ее признанию, как к собственному ребенку, и никогда не делал различий между нею и Георгием, его родным сыном. Когда девочка болела, он часами сидел у ее постели, читал ей книжки или пытался развеселить, рисуя смешные картинки и вылепливая для нее забавные фигурки из пластилина.

У него были, как это принято говорить, «золотые руки». Встав утром, он часто шел первым делом в сад, и, засучив рукава, начинал строгать, пилить, что-то мастерить. Довольно часто работал и на токарном станке. Вечерами любимым занятием великого князя было занятие музыкой. Он играл на гитаре – один или вместе со своим приятелем князем Вяземским. Иногда Джонсон аккомпанировал на фортепиано. Любил Михаил сыграть что-нибудь и на балалайке.

Один из молодых офицеров, не знавший в то время в лицо великого князя Михаила, был однажды поражен его скромностью и простотой. Как-то вечером офицер отправился в местный кинотеатр – довольно грязное и убогое заведение. Сеанс уже начался, и в темноте он никак не мог отыскать свободное место. Наконец, нашел, и спросил у сидящего поблизости молодого человека, свободно ли оно. Тот вежливо кивнул в ответ, и офицер занял его. Но тут вдруг понял, что человек, с которым он только что говорил, одет в генеральскую форму. Удивившись, шепотом спросил соседа, как фамилия генерала.

– Того, кто сидит за нами? – отозвался сосед. – Да это же великий князь Михаил Александрович.

Он был простым и добрым человеком, иногда излишне доверчивым. Когда на улице к нему подходили нищие, он всегда давал им деньги, если просили помочь устроиться на работу, никогда никому не отказывал. Как-то, правда, поплатился за доверие к людям, когда порекомендовал человека, которого уже трижды поймали с поличным на воровстве.

Но это все мелочи, хоть и неприятные. А вот однажды его доброта действительно сослужила великому князю плохую службу. Военный инженер Братолюбов, рекомендованный Распутиным, уверял, что изобрел огромный самоходный огнемет. Это вызвало интерес в Ставке, и император поручил младшему брату профинансировать его изготовление. Михаил Александрович подписал счета, и изобретатель получил крупную сумму. Но затем он потребовал еще четырнадцать миллионов рублей, и тут возникло вполне объяснимое подозрение, что Братолюбов просто пытается выкачать из великого князя деньги. Инженера арестовали, несмотря на протесты Распутина. Дело с самоходным огнеметом застопорилось, но ведь казна и так уже потеряла изрядную сумму.

Михаил Александрович во всей этой истории выглядел, конечно, наивным, излишне доверчивым человеком. Он искренне удивлялся коварству мошенника, и спрашивал: «Как же можно жить, если никому не верить?»

В последние три месяца 1915 года, когда Михаил Александрович все еще был дома, приходя в себя после дифтерии, он шесть раз ездил в Петроград – в театры, на концерты. Предпочитал общаться не с банкирами, дипломатами, предпринимателями, которые наводняли столицу, а со старыми друзьями, в своем кругу. И всегда был счастлив вернуться в Гатчину. Наташа тоже ездила в Петроград – пройтись по магазинам. Но делала это обычно без Михаила.

Когда старший брат вернулся из Ставки, Михаил ездил повидаться с ним в Царское Село. Навещал он в Аничковом дворце и мать, вдовствующую императрицу Марию Федоровну. Наташу, конечно, в царские резиденции не приглашали.

Никто из ближайших родственников Михаила не приезжал и в Гатчину, где жила ненавистная им «разведенка». Александра Федоровна воспринимала этот маленький городок как вражеский стан, а дом 24 по Николаевской улице был в ее понимании штабом. И имя хозяйки – Наталии Сергеевны, императрица никогда не упоминала. Это оказалось выше ее сил.

Конечно, по-своему она была права, относя Наташу к личным врагам. Обе дамы люто ненавидели друг друга, и окружение каждой из них чутко реагировало на это. В Царском Селе невозможно было услышать доброе слово о «мадам Брасовой», а на Николаевской улице абсолютно все порицали Александру – включая трех великих князей, которые часто бывали здесь в гостях – Бориса, его брата Андрея и, конечно, Дмитрия.

Борис в списке гостей появился недавно, впервые Наташа встретилась с ним в августе 1915 года. И с тех пор он с большой симпатией относился к хозяйке дома, находя ее к большому удовольствию Михаила, «очаровательной». Желанной гостьей была здесь и сестра Дмитрия, великая княгиня Мария[150], что приводило в ярость завистливую и подозрительную Александру Федоровну. Она, конечно, обо всех этих посещениях прекрасно знала.

Оказался в кружке Наташи и еще один новый член – Дмитрий Абрикосов. Они были знакомы когда-то в юности, и Дмитрий тогда же влюбился без памяти в пленительную Наташу, мечтал стать ее мужем. Сейчас он успешно продвигался по служебной лестнице на дипломатической службе в Министерстве иностранных дел в Петрограде. И, кстати говоря, все еще оставался холостяком. От старых знакомых он знал, что Наташа жила теперь в Гатчине и занимала очень высокое общественное положение. Поэтому Дмитрий даже не мечтал возобновить старое знакомство.