Последний из Двадцати (СИ)

— Если хочешь говорить — говори. У меня нет никаких секретов от моего личного автоматона.

Читль помолчала, ничего не говоря. Внутри неё — он буквально слышал, бурлила целая гамма чувств. Там были и ярость, и раздражение и что-то ещё. Кем бы она ни была, но к отказам она точно не привыкла.

— Ты — маг.

Парень кивнул: не было смысла скрывать то, чем гордился. Не родной язык давался ей тяжело, будто все умения и знания Читль ушли разом вникуда.

Но она его понимала, значит, не всё потеряно.

— Икнойикстли, — она ткнула себя пальцем в необъятную грудь. Что в виранке так точно осталось, так это презрение к одежде. — Тла инкуцидати йок'сзатли капу бакатль?

Рун отрицательно покачал головой. Слова девушки звучали для него неразборчивой тарабарщиной. Его скудных знаний едва хватало на простейшие слова. Виранка же перед ним излагала и вовсе что-то невообразимо витиеватое.

Она выдохнула так, будто готова была спустить на юного чародея гончих псов.

Псами даже и не пахло, виранка покачала головой, с скрытой надеждой бросила взгляд на Ска. Та осталась непреклонна, словно скала. Тогда Икстли — Рун вновь решил упростить задачу для своего языка, сократив имя до произносимого — глубоко задумалась.

— Ты помнишь, кто ты?

Икстли кивнула. Рун ответил ей тем же.

— Раньше я звал тебя Читль.

— Читль?

— Иолькьяматчитль, — вмешалась, наконец, Ска и тогда виранке стало понятней.

— Моя воин. Солдат. Слуга. Понимать? Хороший, уд кацклиг ин-нума.

Рун вновь кивнул. Значит, Мик говорил правду, когда высказывал свою догадку о её раболепном поведении. Просто переняла часть чужой памяти и хорошо, если лишь одного человека. Парню думалось, что в Виранке могли разом смешаться все, кто был под её контролем и…

Не сходилось. Виранка нагнулась к нему так близко, словно хотела одарить поцелуем. Рун коснулся её лица — и тут же получил удар по руке. Виранку тотчас же перекосило от возмущения.

— Татуировка. У тебя на лице татуировка рабыни. Откуда у рабов могут быть…

Рун не мог ручаться за то, что она поняла каждое слово, но одно она точно узнала.

Взвилась, будто вихрь — ещё мгновение, понял парень, и она вцепиться ему в лицо, располосует морду кровавыми отметинами от ногтей.

Ска стремглав оказалась между ними, не дав драке случиться. Тяжёлое дыхание, вырывавшееся изо рта новой Читль, мешалось вместе с отборной виранской бранью. Не стоило и гадать — Рун умудрился причинить ей смертельную обиду. Парень повержено поднял руки, давая сигнал к примирению.

— Ты — маг. Тчаклак. Что ты знать… знал… знаешь о… мой род? Мой народ?

Рун увидел, как зло сверкнули её глаза и нехотя сравнил её со Ска. Виранка точно так же будто подгружала новые и новые знания из недр своей головы. Язык вновь давался ей проще, слова обретали больший смысл.

— Немного, — честно признался парень. — Но знаю, что вы пишите историю личности на лицах.

Последний из Двадцати как мог попытался изобразить татуировками — получалось у него не очень, а выглядел он глупо.

— Так, — согласилась она, признавая правоту его знаний, — история на лице. Расти — писать дальше. Делать большой дело — писать дальше. Дело портить — писать. Всё на лице.

Она коснулась отметины, повернувшись к чародею в анфас. — Мы рисовать священный толтекатл, как нам завещать те, кто жить до меня. — язык жестов давался ей в разы хуже, но Икстли была старательна. — Но мы не тонуклатк!

— Тону… как? — Рун сразу же оставил попытку выговорить языколомную несуразицу. В конце концов, попытался оправдать его мастер Рубера, ты не птица.

— Южный народ Виранской Империи — Ска в очередной раз доказала, что осталась не просто так. — Те, с кем мы ведём дела.

— Те? Что значит — те? Есть какие-то другие виранцы?

Гитра щелкнула мысленным хлыстом, будто вопрошая у Двадцатого, как можно было быть и оставаться столь нерадивым, бестолковым учеником? Винить было некого — на её уроках Рун витал в облаках…

— Я — азотонтль, — виранка ткнула себя двумя перстами в лоб, поправила мешающуюся прядь волос, указала на три точки, скрытые за мочкой уха. Ска же вновь пришлось быть учебником внешней политики.

— Азотонтль — кочевники. Родом из Вирании. Считаются мятежниками. Непокорными.

— Допустим, — согласился парень. В голове у него всё ещё не укладывалось то, что он видел перед собой.

— Толтекатл… татуировка. Они ловят, наказывают нас, лишая рода, лишая истины. Унижение. Понимаешь?

Рун не ручался, но кое-что начало проясняться. Когда-то гордую Икстли изловили и намалевали ей на лице новую историю.

— Кто ты такая? Что вы делали здесь? Ты знаешь, что здесь — земли Двадцати?

— Чааджа края. Знаю.

— Вы передрались с сородичами.

— Тонуклатк нам не сородичи! — она вновь была, что взбешённая фурия. Рун чуял, что скучает по разговорчивой, но робкой и спокойной Читль. Икстли разве что не плевалась огнём. Ей страсть как хотелось схватить чародея за грудки, встряхнуть, вытрясти из него всё. Буйство жизни и энергии били из неё фонтаном. Вот её представить в механическом доспехе у Руна получилось запросто.

Виранка продолжила.

— Не сородичи. Трупокопы. Осквернители.