Последний из Двадцати (СИ)

— Но вы работали вместе с ними. — парень и сам не знал, откуда у него такая уверенность в словах. Икстли одарила его изучающим взглядом. Смотрела исподлобья, как на врага и, лишь придя к какому-то одному ей понятному выводу, кивнула.

От виранской воительницы теперь за версту разило необузданной дикостью. Словно Икстли прямо сейчас готова была скинуть одежды, припасть на руки подобно зверю, завыть на луну…

— Мы работали с ними. Искали святыню. Не осквернять — они обещали. Но осквернили.

— Допустим. Но кто вас сюда пустил? Ты знаешь, что случилось с Двадцатью? Со Шпилем?

— Знаю. Но за стену нас пустили те, кто выжил. Ты из них?

Рун решил, что имеет право не отвечать на этот вопрос, посмотрел куда-то в сторону. Неизбывно и ужасно завывал Мик, всё ещё надеясь вырвать руку из уже несуществующего плена. Словно не ведая иного утешения, он впился в мягкость собственной плоти зубами. Придёт ли когда-нибудь разбойник в себя? Осознает случившееся? Парень не знал.

— Выжившие просили нас найти своего собрата. Руна. Двадцатого. Если встретим. Он тоже тчаклак. Ты не знаешь его?

Интересно, подумал Рун. А вот про поиск Читль ничуть не соврала — они в действительности и по-своему выспрашивали про чародея у местных.

Новые вопросы градом сыпались на мальчишку. Что, дружок, спрашивал его старый Мяхар. Думал, что поймав за хвост решишь проблему? Она изворачивается в воздухе, крутится, будто израненный вепрь, силясь сбросить незадачливого охотника. Мгновение — и вот в мокрых от пота руках лишь перья мнимой победы, а вопрос разделился надвое: лови по новой!

Зачем Виска и остальные искали его подобным образом? На всякий случай Рун подал знак Ска, та не замедлила с ответом: виранка была уверена в собственных словах как никто другой. Предположим, сказал он самому себе, Кианор после случившегося его не шибко-то рад и видеть. Допустим, потеребил подбородок старый Мяхар, Виска никому не говорит о твоих письмах. Что из этого следует — спросил мастер Рубера, сложив руки на груди. В голове чародея бушевал консилиум ранее молчавших стариков. Не хватало разве что голоса Гитры…

Следовало не слишком много. Руну казалось, что у него вот-вот задымится голова от разгоревшихся внутри неё жарких споров. Мяхар с пеной у рта, брызжа слюной, спешил разъяснить усатым и бестолковым, что невозможно искать человека, не зная даже как он выглядит. Что спрашивала в деревнях Читль и другие виранцы? Не проскакивал ли здесь часом маг с символом одного из Двадцати на брюхе?

Рубера был хоть и горд, но прял усами, что лошадь ушами. Внутри мастера фехтования бурлило дикое желание схватится за клинок и укоротить одного дерзкого разбойника — если не на язык, то хотя бы на бороду. Хмурясь, он отвечал колкими, будто сама сатира, насмешками.

Икстли сверлила юного чародея испытующим взглядом. Его затянувшееся молчание явно выводило её из себя. Она была будто вся на иголках.

— Молчишь. Твоё дело. Кто он тебе?

Она ткнула пальцем себе за спину. Поначалу чародею показалось, будто она спрашивает про спятившего Мика, но мгновением позже понял, что её интересует Лий.

Мальчишка был отрешён. Парню казалось, что реши он сейчас посмотреть, что же творится в его голове — и сможет узреть, как выглядит истинное преддверье безумия.

Рун покачал головой в ответ.

— Лий? Просто мальчишка, который оказался не в том месте, не в то время. Я бы сказал, что ему повезло. Он, наверняка, сейчас думает иначе.

— Сделка, — виранка разве что не встала на корточки, припав на руки, будто дикая кошка. Ей недоставало разве что хвоста. В горящих огнём решимости глазах парень ясно читал, что ей нет никакого дела до него самого. А вот какие-то свои задумки у неё так и вертелись на языке.

— Я его заберу.

Рун закусил нижнюю губу. Сначала он хотел возмутиться — что виранка себе позволяет? Что значит её — заберу? С другой стороны, Рун не знал, что ему делать с мальчишкой. Не тащить же полубезумного паренька за собой, будто на привязи?

— Зачем? — вопрос сам сорвался с языка юного чародея. Вопросу удивились призраки учителей, вопросу удивился и он сам. Ликовала разве что совесть, позволившая себе столь наглую вольность.

Часть сознания Руна хотела знать наверняка — что будет, если Лий попадёт в руки многоликой виранки? Ему казалось, что она замнётся с ответом. Примется юлить, уводить разговор в сторону, прятать истину за бестолковостью шуток.

Он ошибся.

— У него иной потенциал. Пока он рядом — я Икстли. Надо разобраться, что случилось. Понимаешь?

Рун осторожно, словно от этого зависела его собственная жизнь, кивнул. Он понимал, чего ж тут непонятного? Виранку хорошо приложили по голове и у неё перемешались личности — своя и подконтрольная. Или подконтрольные, разве так важно? Важно было другое — виранцы, конечно, разве что не плясали в желании подчеркнуть свой статус и высокое развитие перед чернью с земель Двадцати, но хоть пару-другую раз получали по голове.

Случившиеся с Читль непросто нечастный случай. Он уникальный.

Парень покачал головой: собственная память всё ещё желала звать сидящую перед ним именем знакомой ему рабыни…