Последний хранитель

Выехал рано, очень не хотелось останавливаться ночевать на постоялом дворе, и я надеялся добраться до столицы без остановок. Хитрец шел упругой рысью, небольшой ветерок дул в спину, что тоже способствовало быстрому движению. Уже начало вечереть, когда почти перед самой столицей десяток всадников выметнулся из леса и попытался напасть на меня. Я геройствовать не стал и, пришпорив Хитреца, попытался уйти от них, Хитрец – быстрый конь, но сейчас он был уставшим, ведь мы скакали целый день. И через некоторое время стало понятно, что нас догоняют. Поэтому я направил коня к лесу и, спрыгнув с него, ударил ладонью Хитреца по крупу, крикнув ему уходить, а сам бросился в глубь леса. Преследователи не рискнули кинуться за мной, ну что же, правильно, в лесу они могли сами превратиться в дичь, умения у меня хватило бы вырезать и больше преследователей. Сумерки в лесу превратились почти в ночь, я долго блукал и уже поздней ночью натолкнулся на избушку, вросшую в землю. Толкнул дверь, и она открылась, даже не скрипнув. Скорей всего, это избушка охотников, подумал я.

– Хозяева! – прокричал я с порога, но никто мне не ответил. Я вошел, притворил за собой дверь и закрыл щеколду. На улице светила полная луна, и я разглядел в избушке на столе каганец, достав кресало и кремень, зажег каганец, зажигалку я экономил, да и осталась она в сумках. Осмотрелся, куда судьба привела меня в очередной раз. У стен стояло несколько лавок, которые, по всей вероятности, использовались как кровати, стол посреди комнаты и у входа печь, вот и все убранство. Рядом с печью лежали дрова, и я, достав кинжал, наколол лучины для растопки и зажег печь, на удивление разгорелась она быстро и хорошо, даром что была холодная. Свет каганца бросал на стены призрачные колеблющиеся тени, вдруг он потух, и я больше не стал его зажигать, печь довольно быстро стала давать тепло, и я лег на стоявшую у стены лавку, завернулся в плащ и попытался заснуть. Но что-то словно толкало меня: не спи, не смей спать. Вдруг недалеко от избушки раздался волчий вой, я открыл глаза и увидел на стенах несколько портретов, которые не заметил раньше. В темноте видно их было плохо, но подойти и посмотреть мне совсем не хотелось, навалилась какая-то вялость и апатия. Только со своего места показалось, что изображены на них какие-то мужики, которые почему-то злобно смотрели на меня и скалились. Вдруг в дверь начали скрестись все настойчивей и настойчивей, потом она заходила ходуном, что-то ломилось в дом. Снова раздался вой, ему ответил еще один, я выхватил из ножен мечи и сел на лавке, готовый ко всему. Кто-то тяжело вздыхал за стеной и сопел, снова раздался волчий вой, но уже далеко, наконец дверь оставили в покое, и все стихло. Какое-то еле осязаемое дуновение пронеслось по избушке, что-то коснулось моей щеки и пропало. Лишь показалось, что у двери кто-то тихонько хихикнул. Просидел еще с час, сторожа каждый шорох, но все было тихо, я все-таки незаметно уснул. Разбудили меня солнце и холод, дрова прогорели, и печь давно остыла. Я встал, взял мечи, лежавшие на столе, вложил их в ножны и, уже выходя, решил посмотреть на портреты, висящие на стене. Каково же было мое удивление, когда на месте портретов я увидел маленькие оконца. «Чертовщина какая-то», – вяло подумал я, но по спине забегали мурашки, и мне стало не по себе.

К счастью, из леса выбрался довольно быстро, все-таки запоминание ориентиров и ориентирование в пространстве в свое время вбили в меня намертво. Выбравшись на дорогу, я почувствовал, словно ко мне снова вернулись силы, исчезли вялость и безразличие. Я оглянулся на странный лес и зашагал в сторону столицы, внимательно сторожа любое движение по сторонам и сжимая пистолет в кармане. Тем более что дорога стала уходить от леса, и впереди было большое поле, лишь на горизонте темнел очередной лес. Идти предстояло долго, по моим прикидкам, где-то часа три-четыре, вдруг вдалеке появилась темная точка, которая быстро росла и приближалась. Через некоторое время точка превратилась в моего Хитреца, это же надо, не бросил, вернулся, я думал, что он добрался до усадьбы и стоит в конюшне, а окружающие бьют тревогу по поводу пропажи барона.

Хитрец подскакал и ткнулся мне в лицо своими мягкими губами, шумно вздохнул, я обнял его за шею.

– Спасибо, друг, – прошептал ему в ухо, когда он наклонил голову. Конь нетерпеливо ударил копытом в мерзлую землю, я подобрал повод и вскочил на него, кое-где в седле торчали небольшие веточки, а в гриве запутались хвойные иголки. Наверное, он тоже прятался где-то в лесу, вот же умный конь. Я потрепал его гриву, и Хитрец перешел на рысь.

Через час мы с ним въезжали в ворота столицы. Стражники на воротах проверяли повозки крестьян, а те вопили и ругались. После того как в подземном лабиринте нашли запас оружия, с проверками было строго, ведь его могли и ввезти.

При виде ограды и ворот усадьбы у меня в душе что-то вздрогнуло, и стало как-то спокойно и приятно. Феод, мой работник, распахнул ворота и радостно оскалился.

– Ну как вы тут? – спросил я его.