Последний кит. В северных водах

Священник заваривает кофе для охотников и задает им еще несколько вопросов. После их отъезда он поит Самнера бренди с ложечки и смазывает обмороженные места топленым салом. Устроив незнакомца поудобнее, священник садится за стол у окна и принимается что-то писать в зеленой книге. Подле него лежат еще три толстых тома в кожаных переплетах, и время от времени он поочередно заглядывает в них и кивает. Немного погодя в комнату входит эскимоска и приносит с собой кастрюлю с тушеным рагу. Она одета в анорак оленьей кожи с вырезом спереди до колен и черную шерстяную шапочку; на лбу и тыльных сторонах ладоней у нее красуются голубые V-образные татуировки. Священник снимает с полки над дверью две глубокие белые миски и отодвигает в сторону свои книги и записи. Половину рагу он наливает в одну миску, половину – в другую, после чего возвращает кастрюлю женщине. Та показывает на Самнера и спрашивает о чем-то на своем родном языке. Священник кивает и отвечает ей что-то, отчего она улыбается.

До Самнера, лежащего совершенно неподвижно, доносится запах горячей еды. Ее мягкий соблазнительный аромат пробивается к нему сквозь прочную броню усталости и равнодушия. Он не голоден, но уже начинает вспоминать, каким может быть голод, вспоминает особую, полную надежды природу его сосущей боли. Готов ли он вернуться ко всему этому? Хочет ли? И сможет ли? Открыв глаза, он оглядывается по сторонам: дерево, металл, шерсть, жир; зеленый, черный, серый, коричневый. Он поворачивает голову. За деревянным столом сидит седовласый мужчина; на столе стоят две миски с едой. Мужчина закрывает книгу, которую читал, негромко произносит молитву, встает из-за стола и приносит одну из мисок туда, где лежит Самнер.

– Не хотите ли немного поесть? – предлагает он. – Давайте я покормлю вас.

Священник опускается на колени, подкладывает руку Самнеру под голову и приподнимает ее. Зачерпнув ложкой кусочек мяса, он подносит его к губам Самнера. Тот растерянно моргает. По его телу прокатывается волна ощущений, сильных, давно забытых и неописуемых.

– Мне было бы легче, если бы вы приоткрыли рот, – говорит священник.

Но Самнер не делает попытки пошевелиться. Он понимает, о чем его просят, но даже не пытается повиноваться.

– Ну же, давайте, – уговаривает его священник.

Он подносит металлический кончик ложки к нижней губе Самнера и осторожно нажимает. Самнер приоткрывает губы. Священник ловко опрокидывает ложку, и кусочек мяса соскальзывает на изуродованный язык Самнера. Тот позволяет ему задержаться там на мгновение.

– Жуйте, – приказывает ему священник и начинает двигать челюстями, при этом показывая на свой рот, чтобы и Самнер наверняка увидел и понял, что от него требуется. – Эта вкуснотища не пойдет вам впрок, пока вы не прожуете ее.

Самнер закрывает рот. Он чувствует, как в него по капельке просачивается вкус мяса. Он пару раз двигает челюстями и глотает его. Его тут же пронзает острая боль, которая, впрочем, скоро притупляется.

– Очень хорошо, – говорит священник.

Он подцепляет ложкой еще один кусочек мяса, и вся процедура повторяется сначала. Самнер съедает еще три кусочка, но четвертый падает на пол непрожеванным. Священник кивает и опускает голову Самнера обратно на одеяло.

– Немного погодя мы попробуем выпить кружечку чаю, – обещает он. – Посмотрим, как вы справитесь с этим.

Спустя еще два дня Самнер уже сидит за столом и ест самостоятельно. Священник помогает ему добраться до стула, накидывает ему на плечи одеяло, и они оказываются сидящими рядом за маленьким деревянным столом.

– Люди, которые вас нашли, считают вас тем, кого они называют angakoq, – поясняет священник, – что по-эскимосски означает «колдун». Они верят, что медведи обладают большой силой, часть которой может перейти к некоторым избранным охотникам. То же самое, разумеется, относится и к остальным животным – оленям и моржам, котикам и даже, насколько мне известно, некоторым морским птицам – но в их мифологии медведь остается самым могущественным зверем. Мужчины, чьим духом является медведь, способны на великое волшебство – исцеление, прорицание и тому подобное.

Он бросает взгляд на незнакомца, чтобы удостовериться, что тот понимает, о чем идет речь, но Самнер лишь равнодушно смотрит на еду перед ним.

– Мне довелось повидать нескольких их angakoq в действии, и все они – лишь фокусники и шарлатаны, разумеется. Они напяливают на себя устрашающие маски и прочую завлекательную мишуру; устраивают песнопения и танцы в иглу, но за всем этим ничего не стоит. Отвратительное язычество, самые невероятные суеверия, но ничего лучшего они не знают, да и откуда? До того, как я пришел сюда, они, по крайней мере большинство, и в глаза не видели Библии и не слышали честной и искренней проповеди.

Самнер быстро вскидывает на него глаза, не переставая жевать. Священник кротко улыбается и одобрительно кивает, но Самнер не отвечает на его улыбку.