Последний контакт

Сопкин каждый день вспоминал тот случай. Их дрейфующий вместе с астероидом рудовоз притягивало Солнце, экипаж неминуемо ждала гибель, а капитан корабля этого не понимала. Сопкин настаивал на эвакуации всех членов экипажа, однако упрямая капитан Порядина к его словам не прислушалась и команду на эвакуацию не дала, надеясь дождаться помощи или справиться с поломкой двигателей своими силами. По версии Сопкина, ему удалось убедить капитана выстрелить в сторону космических грузовых трасс хотя бы одну капсулу, тем самым увеличивая шансы на то, что их обнаружат и спасут. Вероятность спасения такой капсулы по всем расчетам была минимальной, менее полутора процентов, а потому никто из членов экипажа не решался на такой отчаянный шаг. Выстрелить же пустую капсулу — означало оставить кого-то из экипажа вообще без каких-либо шансов на спасение. И тогда Сопкин вызвался добровольцем, в пустое космическое пространство выпустили именно его. И чудо свершилось, его, дрейфующего в опасной близости от точки невозврата, подобрал рудовоз чужой компании. Именно этой версии и придерживался Сопкин на суде.

— Я понимаю, почему ты меня донимаешь, — сказал Сопкин невидимому собеседнику. — Можешь не пыжиться, не терзают меня угрызения совести.

— Капитан? — внезапно выглянувшая в коридор Алла Марр заставила Сопкина вздрогнуть. Он не заметил, как добрался до главного узла управления «Осирисом». — Вы с кем-то говорили?

— Не бери в голову, — отмахнулся Сопкин, — по-стариковски, сам с собой болтаю. Что у вас нового?

Сопкин взошёл на мостик и застал Вершинина за работой.

— Как раз пытаемся понять, что со связью, — ответила Алла.

— Капитан, — доложил Вершинин, — насчёт связи ещё не уверен, но доступа к системе управления у нас точно не будет. Все закодировано так, что сам чёрт ногу сломит. Без связи и мануала с Земли эту железяку перепрограммировать не выйдет.

— Ну а связь?

— Работаю, капитан. Но боюсь, дело труба. ИИ по-прежнему не реагирует на запросы. Он точно понимает, что мы есть на борту, понимает, что мы прилетели на подмогу, но по какой-то причине отказывается с нами говорить.

— И блокирует все наши попытки взять управление на себя, — добавила Марр.

— А с чего вы взяли, что этот ИИ всё понимает?

— Иначе он не пустил бы нас на борт и не дал нам доступ к системам жизнеобеспечения.

Внезапно ожила радиосвязь.

— Капитан, вы срочно нужны в лаборатории.

Говорил физик Ильин, и капитану чем-то не понравился его голос. Не понравился он и пилотам, они переглянулись и уставились на капитана.

— Что там у вас? — уточнил Сопкин.

— Это нужно видеть, описать не смогу. Поторопитесь.

— Продолжайте работать, — кинул Сопкин пилотам и направился к выходу, где столкнулся с геологом.

— Капитан, я прибыл по вашему прика…

— Потом, — рявкнул Сопкин, отпихивая в сторону неуклюжего геолога.

— А что это с ним? — удивился Васильев.

Пилоты пожали плечами.

— Вы же слышали передачу, — ответила Алла. — Видимо, нашли что-то интересное.

— Или что-то жуткое, — предположил Вершинин и вернулся к работе.

Геолог постучал по динамику на вороте скафандра.

— Да ничего я не слышал. Я вообще в последнее время ничего по связи не слышу. Может, с динамиком что?

Алла уже не смотрела в сторону геолога, они с Вершининым увлечённо копались в настройках системы связи. Девушка небрежно бросила через плечо:

— Обратитесь к Корнееву, пусть посмотрит, это же его специализация.

Чувствуя свою бесполезность на мостике, Васильев понуро поплёлся к себе в каюту.

* * *

Бывает, живёшь себе на свете и всё вроде идёт по накатанной. Знаешь, куда и во сколько выйдешь из дома, знаешь, кого встретишь по пути, что скажет коллега по работе, какие шутки шутить вы будете, да и в целом представляешь, как пройдёт день. Всё расписано по минутам и, за редким исключением, рядовые дни не преподносят никаких сюрпризов. В космосе, как правило, это ощущение жизни «по расписанию» усиливается в разы. Все манипуляции, начиная от старта космического лифта и заканчивая стыковкой с грузовыми платформами на орбите после рейса, расписаны буквально по секундам. Каждая манипуляция, каждый шаг отлажен и выверен до мелочей сотнями инструкций, уставами, распорядком и программой полёта. Но если уж что не заладилось, то нештатные ситуации будут сыпаться на голову, как из рога изобилия. И самое главное, когда такое случается, совершенно непонятно, как к такому водопаду событий относиться и как этот рог заткнуть.

Вот и сейчас капитан Сопкин стоял посреди отсека «О-1» и не понимал, что именно он видит и как ему следует к этому относиться.

— Как вы открыли отсек? — спросил он, хотя на самом деле в голове вертелось другое: зачем они вообще сюда полезли? Сопкин был бы рад-радёхонек, если б остаток полёта, то есть все пятнадцать лет ожидания, какими бы они ни выдались, никто в этот отсек так и не проник.