Последний контакт

Сейчас же Сопкин стоял между Ильиным и Мирской и смотрел на ужасающую картину, от которой у него сильно сводило живот. Отсек «О-1», собственно, ничем не отличался от таких же секционных отсеков в лаборатории «Осириса», доступ к которым был открыт. Ничем, кроме того, что использовался он по прямому назначению. На секционном столе прямо посреди отсека лежал труп. О том, что это именно труп, а не муляж, говорило многое: и приторно-сладкий трупный запах в воздухе, и куча грязных инструментов в мойке, и аккуратно разложенные на вспомогательных столиках органы бедолаги, и куча использованных салфеток в мусорном ведре, устланном жёлтым гермопакетом. Самое ужасное во всей этой картине было, что труп был не просто выпотрошен — с него ещё и кожу сняли. Вернее, её аккуратно отделили от мышц, сухожилий и фасций на руках, ногах и туловище и натянули корнцангами в разные стороны, словно вывернув человека наизнанку. Лицо вообще было срезано, а в глазницах не было глаз. Грудная клетка у трупа была распилена, часть ребер частично удалена, часть — вывернута нараспашку. Брюшная полость также зияла огромной дырой. Органы из обеих полостей были аккуратно вынуты и разложены на столике рядом. Половины черепа не хватало. Мозга в черепной коробке не наблюдалось. Но и это в жуткой картине не было самым странным. Странным было то, что на полу вокруг трупа, на вспомогательных столиках, на инструментах и в раковинах — везде была эта чёртова синяя краска.

— Я провела осмотр медицинского отсека, как вы и приказали, капитан. Ничего там дельного не нашла и решила заняться биологическими следами на ручке этого отсека, — безликим голосом и немного с опозданием доложила Валерия. — Владимир Иванович вызвался мне помочь, и, пока я возилась с пробирками, он вскрыл панель управления запирательным механизмом двери. Дверь отворилась, а тут — это.

Они стояли в тамбуре, никто из троих не решался подойти ближе. Бледный как смерть Ильин стоял молча и не шевелился. Сопкина с минуты на минуту должно было вырвать, так что сейчас он в принципе боялся пошевелиться и боролся с собой. Мирская была врачом и к подобным картинам, по идее, должна была быть привычной, но и она не решалась приблизиться. Что-то в этом трупе напрягало её (кроме самого его наличия, естественно), но что именно, она пока не понимала. Краешком сознания она чувствовала, что не готова это понимать. Что как только поймет, в чём тут странность, всё станет на порядок хуже и запутанней.

— Можно сделать какие-нибудь предварительные выводы, Валерия Павловна? — спросил Сопкин, чтобы хоть чем-то занять мысли.

— Можно. Труп свежий, ещё даже не разложившийся. В остальном я в замешательстве. Тот, кто это сделал, позаботился о том, чтобы не оставить после себя следов, кровь везде подтёрта, — она кивнула на пол, и Сопкин увидел заметные разводы от моющего средства. В углу стоял универсальный паровой клинер — такими оснащались все секционные и операционные на Земле.

— Кровь? — удивился Сопкин, выходя из транса. — Какая ещё кровь?

Валерия посмотрела на Сопкина удивлённо:

— А вы ещё не поняли? Эта синяя штука, которой забрызгано всё операционное пространство — это и есть кровь.

— Но… — Сопкин проглотил собственное возмущение. Действительно, чего это он? Такая неординарная ситуация должна была, нет, просто обязана была быть абсурдной.

— Да, капитан, у этого субъекта была синяя кровь, — Мирская подтвердила худшие опасения капитана. Ситуация стала дикой вконец.

— А так бывает? — наконец разморозился Ильин.

В любой другой момент этот вопрос показался бы капитану глупым, но сейчас даже он, видавший виды капитан, находился в полной растерянности. Кто его знает, до чего медицина дошла, может, сейчас и голубая, и зелёная, и прозрачная кровь бывает. Но ответ Мирской несколько успокоил обоих мужчин, хотя и породил ещё больше вопросов.

— Нет, господа, насколько мне известно, у людей кровь может быть только красной.

— Свежий труп, говоришь? — переспросил Сопкин. Информация сейчас доходила до него крайне медленно, со скрипом.

— Да. Не больше двух-трёх суток. Если учесть низкую температуру, может, неделя.

Только сейчас Сопкин понял, что в отсеке довольно холодно, градусов пять, не больше.

— Вы же в курсе, что «Осирис» в пути больше пятнадцати лет и на его борту не должно было быть экипажа? — на всякий случай уточнил Сопкин.

— Да, мы все вместе это обсуждали, — ответила Мирская, перевела взгляд на Сопкина, закатила глаза и рухнула без чувств.

Мужчины под руки отнесли её в кают-компанию, не забыв наглухо запереть ужасную находку. Сопкин объявил по общей связи срочный сбор, и они с Ильиным начали приводить девушку в чувство. Минут через пять она очнулась, но вставать не торопилась, ощущая сильную слабость и уже не доверяя собственному организму.

— Простите, капитан, — простонала она слабым голосом, но Сопкин её успокоил.

— Если бы вы не упали в обморок, это наверняка сделал бы я минутой позже. Так что не переживайте. Отдыхайте пока.