Последний контакт

У каждого из девяти членов экипажа рудовоза «Марк-10» было терзающее его душу прошлое. Да и, если задуматься, у кого его нет, прошлого? Жизнь есть жизнь. Ни в космосе, ни на Земле безгрешных нет. И разница между всеми этими грешниками только в том, как быстро их грехи стираются из памяти, вымарываются бесконечными оправданиями или замещаются другими, более тяжкими. Способность прощать самим себе то, что другим не простилось бы никогда, — порой единственный способ не загнать себя в ловушку самобичевания. До сегодняшнего дня каждый из этих девятерых несчастных думал, что властен над своим прошлым. Каждый был уверен, что знает цену своим грехам, что ошибки эти им уже прощены. Они ошибались.

Все молчали. Никто не рисковал открывать правду. Правду о том, что сегодняшний день сызнова открыл им глаза на их прошлое. Каждый боялся предстать перед товарищами в нелицеприятном свете. Каждый боялся вспомнить — вспомнить и пережить всё заново.

Время близилось к ночи. День выдался тяжёлым и богатым на события, люди стали раздражительными и валились с ног. В суматохе розыскных мероприятий поисковики как-то подзабыли, что всё это время там, в секционном отсеке «О-1» трудилась Валерия Мирская, изучая страшную находку. Уже возвращаясь в кают-компанию, Сопкин получил на свой коммуникатор сообщение от Корнеева.

«Капитан, с Валерией происходит что-то странное. Вы когда будете?»

«Уже возвращаемся», — написал Сопкин и мысленно выругался. Ну что там ещё могло произойти? Сейчас он уже ничему не удивился бы. На их долю уже выпало такое количество невзгод, что даже оживший мертвец не сгустил бы краски сильнее.

Группа Сопкина вернулась в кают-компанию первой, их встретили взволнованные Медведев и Корнеев.

— Ну что тут у вас? — устало спросил капитан, заглядывая мужчинам за спины.

Медведев развернулся боком и коротко кивнул на сидящую в дальнем углу Мирскую. Корнеев наклонился к Сопкину и прошептал на ухо:

— Мы туда не входили, кэп, слишком уж мерзко всё там выглядит. Валерия работала одна. Первые минут пятнадцать всё было в порядке, она даже шутить пыталась, а потом резко замолчала. Я заподозрил неладное, хотел войти, узнать, что к чему, но она выгнала меня, заперлась в секционной и проработала там часа три кряду. А когда вышла, уже была вот такая, — инженер тоже кивнул в сторону медика.

Сопкин вошёл в кают-компанию первым и замер у входа. Девушка сидела на полу, обхватив колени руками, и раскачивалась взад-вперед. Её затуманенный взгляд замер в одной точке, лицо выглядело апатично, словно она внезапно выведала все законы мироздания и теперь не понимала, как жить дальше, ради чего.

Капитан не решался приближаться. Мирская, казалось, не видела перед собой ничего и никого, отрешившись от всего мира. Сопкин в нерешительности повернул голову к Корнееву и шёпотом спросил:

— И давно она так сидит?

— Да уже часа два, — так же шепотом ответил инженер.

— Вы пытались с ней поговорить?

— Ну конечно! — оскорбился Корнеев и с тревогой посмотрел на девушку. — Мы и растормошить её пытались, и разговаривали, и по щекам били. Она молчит, лишь руками отмахивается. Один раз сказала слово «потом» и вновь в ступор впала. Ничего не говорит, ничего не делает. Просто сидит тут и раскачивается, бормочет что-то, но что — не разобрать.

— Капитан, — вмешался Медведев, — мы на всякий случай тот отсек заперли и ручку шваброй подперли. Мало ли что.

— Она в шоке, судя по всему, — сказал Сопкин, вновь кинув на девушку обеспокоенный взгляд. — Успокоительное давали?

— Да где ж мы его найдём-то, это успокоительное? — пожал плечами Корнеев. Мужчина был явно растерян и напуган. — Все лекарства там, в шлюзовом отсеке летают. Она сама их упаковывала. Да я и не знаю, что давать.

Капитан почесал затылок, прикидывая свои дальнейшие действия. Подошла вторая группа, и Балычев сходу доложил своим громогласным голосом:

— Не нашли мы ни хрена! У вас тоже пусто? Чего в проходе-то стоим?

На него шикнули — мол, гляди, человеку плохо. Балычев выругался:

— И что теперь? Всем плохо. Я сегодня в такие дырки забирался… Что ж нам теперь, в коридоре ночевать?

— Так, — сурово сказал Сопкин, — все на сегодня свободны. Раз мы никого не нашли, значит, на корабле находиться безопасно. Можете разойтись по своим каютам. Сегодня без ужина. Завтра приступим к разбору завалов в шлюзовом отсеке и подведём промежуточные итоги наших мытарств.

— А с цыпой чего случилось? — пропустив мимо ушей приказ капитана, спросил Балычев. Он явно уловил напряжение на лицах мужчин, да и странный транс медика его тоже заинтересовал.

— Пока не знаем. Андрей, уйди уже, бога ради! — закатил глаза Сопкин. — Медведев, давай, организуй тут тишину. Закройте нас в отсеке, я постараюсь поговорить с Валерией. Да, ещё воды принесите!